Искатель, 1964 № 06 - [45]

Когда общее веселье достигло предела, пришелец услышал странный нарастающий звук. Он напоминал и гудение исполинского комара, и влажный шелест ночных листьев, и свист маленькой болотной гадюки. Барабан сразу же смолк, и остановились раскачивающиеся в танце разгоряченные тела.

Странная тень метнулась по стене, и все единой массой отпрянули в противоположный угол. Смыкая круги, под потолком летала большая Серебряная птица. В красноватом свете хижины ее крылья отливали алым лаком перьев макао.

Птица опускалась все ниже, и гудение ее становилось похожим на стрекот кузнечиков. Люди в углу сбились в плотную массу. На середине остались стоять только пришелец и Адаманта Анта. Птица кружила над ее головой. Расширенные от ужаса глаза девушки темнели, как две бездны. На виске трепыхалась жилка. И медленно сползала по щеке тяжелая капля пота, темно-красная от света и тени.

Молодой караиба нагнул голову и прыгнул. Он схватил Серебряную птицу за крыло и рванул вниз. Стон удивления потонул в пронзительном женском визге. Все бросились прочь из хижины, сотрясая жерди ее стен и крыши.

Первым опомнился старый жрец. Он схватил свою дощечку и метнул на нее целую горсть зерен. Руки его дрожали, и он даже не поинтересовался исходом гадания, Он крикнул, чтобы чужеземец не выпускал из рук Серебряную птицу. Потом что-то быстро наказал дочери. Пришелец понял только, что ей приказано проводить его к одному из секретных ходов. Он должен был вынести птицу за пределы Стеклянной страны. После этого он мог идти куда угодно. Возврата назад для него не было. «Пусть он уйдет, не выпуская это из рук, и ты не касайся руки его, — сказал дочери жрец. — С этой минуты никто никогда не должен касаться его руки. Пусть он не возвращается».

Жрец подумал, что по закону в тот момент, когда чужеземец минует стеклянную границу, его следует убить. Но в хижине не было никого, кто мог бы прокрасться за чужеземцем до секретного хода и пустить в него стрелу. А медлить нельзя.

«Но он все равно был обречен, да и не найти ему дороги назад», — подумал жрец, и эта мысль успокоила его. Он велел немедленно выполнять приказание. Адаманта Анта наклонила голову и выскользнула из хижины. Пришелец пошел за ней. Серебряная птица в его руках была неподвижна и только урчала, как надутый бычий пузырь.

Когда они достигли секретного хода, была глубокая ночь. Кроны деревьев скрыли огни деревни. Только звезды светили ярко, как тысячи лет назад. И зов их был вечен и нов, будто в эту ночь они загорелись впервые.

Он позвал ее с собой, и она пошла с ним, ни разу не оглянувшись назад. Они спустились в заросшее колючим кустарником ущелье. Она пошла впереди, указывая ему путь. Он шел, стараясь не отстать от смутно белевшей в ночи накидки, сделанной из меха вампира. Они вошли в пещеру. Она, пренебрегая запретом, положила ему на плечо руку, и долго шли они в темноте, пока их глаз не коснулось дыхание ветра. Он разжал руку, и Серебряная птица канула в ночь. Когда в воздухе замер урчащий рокочущий звук, они пошли на юг, куда указывали звезды. От старого жреца Адаманта Анта знала о тайных путях, которые ведут из Стеклянной страны в Большой мир.

Долго шли они по безводным чападос, обходя тростники и змеиные болота. Не глядя вниз, по одинокому бревну перебирались через горные потоки. Ночевали в пещерах и на деревьях. Собирали плоды и коренья и подкрепляли силы листьями гуарани. Как-то его укусила змея, но она высосала из раны яд и приложила к ней целебные листья. И нога его не опухла. Когда на них напала пума, он отбился от нее суковатой палкой, заслонив собой прижавшуюся к дереву женщину.

Наконец по крику жакубим, которая всегда чует людей, они узнали о близости человеческого жилья. Это была небольшая каучуковая фактория, затерянная в великом лесу. Несколько домиков, в которых жили серингейро, склад, сарай — вот и все.

Серингейро жили в постоянном страхе и даже ночью не расставались с винчестерами. Много лет назад какие-то серингейро напали на деревушку племени кубен-кран-кегн и, убив несколько индейцев, продали остальных в рабство. С тех пор племя мстило сборщикам каучука и постоянно совершало набеги на факторию.

Вот почему, когда какие-то люди вышли из леса, серингейро чуть было не подстрелили их. Но, очевидно, судьба до времени берегла молодого караиба и дочь жреца.

Серингейро пили попеременно качасу, виски, баккарди и пульке, приготовленную из сока агавы. Играли в кости. Ссорились.

Только на минуту оставил молодой белый на крыльце свою подругу, чтобы выпить стаканчик доброго мак-кинли, но и минуты достаточно для богов, которые никогда не спускают с человека глаз.

Когда он вышел из бара, Адаманта Анта лежала на земле… Грудь ее была окровавлена, и алые капли темнели на жухлой траве и белой древесной стружке.

Он сразу же подумал, что это дело рук какого-нибудь пьяного серингейро, но, склонившись над ней, увидел в рассеченной груди перья Серебряной птицы…

Он взял ее на руки и медленно пошел к лесу. Притихшие и напуганные серингейро видели, как он исчез в сельве.

ЧЕРНАЯ АНАКОНДА

Я слушал рассказ индейца, следил за тем, как он курит и улыбается, и щемящая тоска сдавила мне сердце. Рядом со мной сидел потомок великого народа, осколок великой и загадочной цивилизации. С каждым днем мы все дальше отходим и от этого народа и от его древней культуры. Они ускользают от нас, меркнут, тают, просачиваются сквозь наши сны. С каждым человеком умирает мир. С каждым индейцем уходит на вечное дно нераскрытая тайна.