Искатель, 1964 № 06 - [19]

— Там, — сказал он, — там…

Слова булькали у него в горле, и Латышев ничего не мог понять. Но инстинкт срабатывает быстрее, чем сознание. Латышев вскочил и первым помчался к тому месту, откуда несколько минут назад доносился смех и плеск воды.

Это была сумасшедшая гонка. Когда Латышев подбежал к большой гнейсовой плите, на которой лежали рубахи и маска, ему показалось, что из атмосферы исчез весь кислород. Латышев давно уже так не бегал.

Второго купальщика нигде не было видно. Мальчишка, отставший поначалу, теперь снова дергал сзади за рубаху и повторял бессмысленно, показывая на воду:

— Там, там…

Латышев торопливо разделся. Он срывал пуговицы с рубашки и думал, что не сможет ничем помочь, что лучше бы позвать кого-нибудь, кто поздоровее, повыносливее, у кого хорошее сердце… Но не было никого поблизости. Лишь где-то вдали тарахтела моторка. Сопки были пусты, никто сюда и не забредал, кроме вот таких шальных мальчишек.

— Мы искали сокровища, — выпалил вдруг сквозь стучавшие зубы. — Мы искали, и он там остался.

Надо было бы хоть чуть-чуть отдышаться, прежде чем лезть в воду, но Латышев нырнул.

Холода он не боялся. Он боялся только своего сердца.

Он открыл глаза под водой. Блики солнечного света колебались на дне. В глазах рябило. Но Латышев выдохнул из легких воздух, заставил себя опуститься еще глубже.

Как будто чья-то шершавая, грубая ладонь сжала сердце, и оно вдруг забилось, запрыгало. И тут же острая боль шевельнулась в затылке, солнечные блики исчезли.

Захлебываясь, Латышев вылетел на поверхность. Он увидел темную гнейсовую плиту и силуэт мальчишки. И никого больше не было поблизости.

Отдышаться в воде он не мог. Кое-как взобрался на камень, лег.

— Дяденька, ну чего? — шепотом спросил мальчишка.

— Дай маску, — прохрипел Латышев.

Он поймал ее на лету, потом трубку, надел их и поплыл. Теперь он мог видеть дно, не погружаясь. Он слышал свое судорожное дыхание усиленным десятикрат, и эти звуки, которые передавала вода, мешали ему, пугали.

Целая горная страна была под ним: острые пики, ущелья и скатившиеся камни. Кое-где торчали пни, и даже целые стволы с ветвями, еще не успевшими потерять хвою, лежали на дне.

Только теперь он начал чувствовать, как холодна была вода.

Мальчишку он увидел в расщелине, рядом с большим обопрелым стволом-топляком. Это был тот самый конопатый, который так радостно улыбался. Он как будто обхватил ствол руками и не желал расставаться с ним.

Латышев сильно взмахнул руками и пошел вниз. Здесь было метра три, не больше. Плевое дело для здорового человека.

Он схватил мальчишку за длинный русый чуб и хотел с силой оттолкнуться ногами, чтобы сразу, одним махом, всплыть. И тут только увидел сеть. Сеть обволакивала топляк, и в ее обрывках запутался мальчишка, запутался, как глупая рыбешка. Он, видно, бился изо всех сил, стараясь освободиться, и увязал все сильнее и сильнее, наматывая на себя обрывки старой, но еще прочной сети.

Много всякого хлама валялось на дне этого недавно затопленного водохранилища.

Латышев рванул сеть, стараясь поднять ее на поверхность вместе с мальчишкой. Топляк колыхнулся, поплыл вверх, но тут голову Латышева словно сжало тисками, вода потемнела, померк тусклый солнечный свет, лившийся сверху.

Трубка выскочила изо рта, и он не выдержал, хлебнул широко открытым ртом воду.

Очнулся Латышев уже на камне — он лежал на нем животом, свесив руки и ноги. Видно, даже теряя сознание, он успел все-таки выскочить на воздух и выползти на камень. Работал уже не мозг, просто, — какие-то живучие клеточки его нервов заставили мышцы проделать все, что было нужно, и он спасся. Спас себя.

Сердце билось тяжелыми и тупыми ударами. Все тело было как ватное, с трудом шевелились пальцы.

Он поднял голову и осмотрелся. Второго мальчишки не было видно — убежал, испугался. Черный, оголенный лес над головой казался металлическим.

«Еще одну попытку, — мелькали путаные, рваные мысли. — Еще одну. Надо. Тут уже ничего больше не имеет значения. Все равно уже… Надо. В конце концов прожил двадцать восемь. Это не так мало…»

На поверхности воды, там, откуда он вынырнул, расползлось мутное пятно. Вот это было плохо. Грязь от растревоженного дна, она закроет ему глаза.

Жаль, что убежал мальчишка. Все-таки хоть кто-то рядом. Хоть одна живая душа.

Ну, иди. Не теряй времени. Считай под водой. Считай. Ты должен посчитать до шестидесяти. Минута — разве это много? Подумаешь, минута…

Он вылил воду из маски и прикрепил резиновую застежку. Затылок был палит свинцом. Потом стиснул нагубник, сильно, чтобы унять дрожь.

Прыгай. Как ты будешь жить, если не прыгнешь сейчас?

И тут его словно осенило. Стекло! У него не было с собой ножа, но если ему посчастливится найти поблизости острый осколок стекла, то тогда можно будет справиться с сетью.

Ему повезло. Близ самой воды валялась бутылка с отбитым горлышком. Латышев стукнул ее о камень и выбрал большой, выгнутый осколок. Левое плечо и рука онемели от сильной, тянущей боли.

Загребая правой рукой сколько было сил, он опустился на дно. Пальцы быстро нащупали теплое еще, упругое тело. Латышев, не разбирая, резал переплетенные нити.