Искатель. 1961-1991. Выпуск 5 - [39]

Из тени вышел Чак. Парни посмотрели друг на друга. Блестящие черные глаза индейца и маленькие бегающие глазки Чака оглядели все вокруг, потом Чак шагнул вперед.

— Хрустяшки у меня: пять сотенных!

— А она как? Нормально?

Чак кивнул.

Пок не спеша принялся взвешивать фунт апельсинов.

— Завтра у нее будет много работы, — сказал он, снимая апельсины с весов и подыскивая другой, поменьше. — Пять вызовов.

Чак всосал в себя воздух.

— Пять вызовов… пять?

— Две с половиной тысячи зеленых. На дне пакета лежит записка, там все сказано, где, как и что.

Чак кивнул. Потом бросил быстрый взгляд направо и налево вдоль берега, удостоверился, что никто за ним не наблюдает, и сунул что-то индейцу в руку.

— Правильно я поделил: триста пятьдесят тебе, сто пятьдесят мне?

— Да.

Чак забрал пакет с апельсинами и ушел.

Вскоре из бара вернулся Люси. Вместе с Поком они стали разбирать лоток.

Завтра — новый день, новые заботы.

Капитану Терреллу повезло: едва он въехал в передний двор клуба «Пятьдесят», как увидел Родни Бразенстайна, тот вылезал из своего «роллса».

Бразенстайн был одним из основателей клуба. Он играл в бридж по первому разряду, но впридачу к этому был перворязрядным адвокатом.

Мужчины пожали друг другу руки.

— Что вы здесь делаете, Фрэнк? Только не говорите, что решили стать членом этого паноптикума.

— Я, как всегда, за информацией, — отозвался Террелл.

— О-о, лучше меня вам осведомителя не найти. — Бразенстайн улыбнулся. — Идемте, промочим горло.

— Я бы предпочел поговорить в вашей шикарной машине, — возразил Террелл. — Спорить готов, этот, как вы называете, паноптикум не придет в восторг от визита полицейского.

— Возможно, вы правы. — Бразенстайн прошел к своей машине, распахнул дверцу и скользнул за руль.

— Ничего машинка: телевизор… телефон… кондиционер… выпивон… машинка, что надо, — прокомментировал Террелл, усаживаясь рядом с Бразенстайном.

— Сами понимаете: положение обязывает. Между нами говоря, мне больше по душе «эвис», — признался Бразенстайн. — Но что поделаешь? Правила игры. Ну, с чем пожаловали, Фрэнк?

Террелл выложил все, как есть.

— Пок Тохоло? Как же, помню: красивый малый, а мартини готовил лучше всех в городе. Но, увы, старая мамочка Хансен не захотел держать руки при себе, и парню пришлось уйти.

— Так я и думал, — сказал Террелл. — А как к нему относились другие члены клуба… помимо Хансена?

Бразенстайн пожал плечами.

— Девяносто процентов из них искренне убеждены: если ты не белый, значит — обезьяна. Лично мне индейцы-семинолы нравятся. Но для большинства членов клуба индейцы — обезьяны на побегушках, не более.

— А с миссис Данк Браулер у Тохоло конфликта не было?

— Представьте себе, что был, — припомнил Бразенстайн, и глаза его сузились. — Конечно, это была старая занудная стерва. Ее псина и бридж — больше ничего в этой жизни ее не волновало. Помню, я играл за соседним столом… месяца три назад было дело… может, чуть больше… не важно. Короче, Тохоло подавал напитки, и миссис Браулер велела ему прогулять ее псину. Тохоло сказал, что оставить бар не может. Я все слышал. Может, миссис Браулер ждала от него покорности, не знаю. Короче, она назвала его черномазым.

— Что было дальше?

— Другие трое игравших велели Тохоло выгулять собаку и не забываться… выбора у него не было, пришлось выгулять.

— Кто были другие игроки?

— Риддл, Маккьюэн и Джефферсон Лейси.

Террелл помрачнел, задумался.

— Похоже, что-то вырисовывается, — сказал он наконец. — Маккьюэн, Риддл с любовницей и миссис Браулер — все мертвы. Я бы хотел поговорить с Джефферсоном Лейси.

Бразенстайн кивнул.

— Пожалуйста. Он у нас слегка на особом положении. У него в клубе — своя комната. Если хотите, я вас представлю.

— Да, так будет лучше.

Но когда Бразенстайн спросил швейцара, здесь ли мистер Лейси, оказалось, что тот с полчаса назад куда-то уехал.

Откуда было знать Бразенстайну и Терреллу, что в эту самую минуту Джефферсон Лейси с перекошенным от страха лицом приклеивал конверт с пятьюстами долларов к днищу телефона-автомата, что находился в будке на железнодорожном вокзале Парадиз-Сити?

Когда Мег вошла в оживленный вестибюль отеля «Эксельсиор», где останавливались туристы рангом пониже, ей было море по колено…

Прошлым вечером Чак сказал ей: завтра утром надо забрать в разных телефонных будках пять конвертов.

— Тут-то и потекут денежки, крошка, — подбадривал ее Чак. — Тут ты и сделаешь великое открытие. Знаешь, какое?

Мег сидела на кровати, уставившись в протертый до дыр ковер. Она не ответила.

— У тебя что, крошка, уши заложило?

В голосе его послышалась угроза. Она подняла голову.

— Какое открытие? — безразличным тоном спросила она.

Чак одобрительно кивнул.

— А такое, какое сделал Колумб или как там его… поймешь, что наткнулась на райские кущи… вытянула лотерейный билет.

Она посмотрела мимо Чака через открытое окно — солнце уже садилось, и розовые облака начинали малиново густеть.

— Это ты что ли лотерейный билет? — спросила она.

— Угу. Я самый. — Он ухмыльнулся. — Все бабы в этом мире только и думают, как бы его найти, заветный билетик, а тебе вот подфартило — бухнула в самую десятку! Нашла свой билет… меня!