Искал Аллаха – нашел Христа. История бывшего мусульманина - [86]

– Но, Господи, – взмолился я, – признать, что верю в Тебя, для меня будет означать конец жизни. Даже если я не умру буквально, от душевной муки или от рук какого-нибудь мусульманского фанатика, все равно вся прежняя жизнь будет для меня потеряна!

И услышал тихий, как дуновение ветра, ответ:

– Набиль, дитя мое! Сберегший жизнь свою потеряет ее, а потерявший жизнь свою ради Меня сбережет ее.

Я должен пожертвовать жизнью, чтобы принять жизнь от Него. Это не клише, не расхожая банальность. Благая Весть говорит, что я должен умереть.

В ту ночь я долго ворочался без сна; слова эти свинцовой тяжестью лежали у меня на сердце. Измученная душа требовала отдыха, но сон бежал от меня. Слишком долго я отрицал Бога. И вот, 24 августа 2005 года, в три часа пополуночи, я встал на колени у кровати, упал лбом в изножье и начал молиться.

Я должен пожертвовать жизнью, чтобы принять жизнь от Него. Это не клише, не расхожая банальность…

– Я покоряюсь, – говорил я. – Признаю Иисуса Христа Господом небес и земли. Признаю, что Он пришел в мир умереть за мои грехи и доказал Свою божественность, воскреснув из мертвых. Я грешник и нуждаюсь в Его искуплении. Христос, я принимаю тебя.

Душевная тяжесть, долгие ночные часы не дававшая мне забыться, рассеялась, и я быстро уснул. Наконец я признал истину Благой Вести. Наконец стал верующим.

Я верил – но еще не познал силы Благовестия. Чтобы научить меня этому, Богу сперва пришлось полностью меня сокрушить.

53. Встреча с Иисусом

Я корчился на полу, сотрясаясь от рыданий. Две недели прошло с моего обращения; и теперь я стенал и рыдал перед Господом, и пытался бросить ему упрек, но слезы, душившие меня, не давали вымолвить ни слова.

– Зачем, Боже?!.. – только и удавалось простонать мне. – Зачем?!

Накануне вечером я смотрел в затуманенные слезами глаза Аббы.

Этими глазами с любовью смотрел он на меня все дни моей жизни, с первого дня, когда прочитал мне на ухо адан. Эти глаза прикрывал в молитве каждый вечер, вверяя меня покровительству Бога. Эти глаза туманились любовью и тоской по близким, когда он вел корабль в далеком море, на службе своей страны и семьи. Но впервые я видел у него в глазах слезы – слезы, которым сам стал причиною. И это было невыносимо.

– Боже, зачем?!..

Сказал Абба немного, но его слова преследуют меня по сей день. Глухо, почти с физически ощутимой болью он произнес:

– Набиль, сегодня ты словно вырвал сердце у меня из груди.

Эти слова гремели во мне и разрывали на части. Я чувствовал себя отцеубийцей. Ради Иисуса я готов был пожертвовать собственной жизнью; но жизнью отца?!..

Боль не сломила его: мой Абба, мой сильный, мужественный папа, никогда не держался так прямо, как в тот день. Он гордый человек, мой отец.

– Зачем, Господи?!..

Амми сказала еще меньше Аббы; но, о чем молчали ее уста – говорил взгляд.

«Ты мой единственный сын, – говорил он. – Ты вышел из чрева моего. С самого твоего рождения я называла тебя “джан кай тукрай” – плоть от плоти моей, неотъемлемая часть моей жизни. Я качала тебя в колыбели, пела тебе, учила тебя путям Божьим. Все дни твоей жизни, с того дня, как ты пришел в мир, я любила тебя так, как никто никогда не любил и не полюбит.

Биллу, зачем же ты предал меня?»

Ее взгляд пронзил мне душу и навечно остался в памяти. А в следующий миг Амми пошатнулась, Абба подхватил ее и торопливо вывел из квартиры прочь, в больницу через улицу. В больнице она и осталась, и никто из нас не был уверен, что она переживет эту ночь.

Корчась на полу, словно раздавленный червяк, в слезах и соплях, не в силах говорить от рыданий, я наконец сумел выдавить:

– Зачем, Господи, Ты не убил меня в тот же миг, как я поверил в Тебя? Зачем оставил меня жить? Зачем позволил причинить такую страшную боль моим родителям? Они этого не заслужили! Я все разрушил, все! Ничего не осталось!

– Зачем Ты не убил меня? – в отчаянии кричал я Богу. – Лучше бы я умер в тот же миг, как уверовал, и моя семья не узнала бы вкуса предательства. Если бы я умер, им было бы намного, намного легче! Они могли бы по-прежнему меня любить. Мы остались бы одной семьей. Зачем, Господи, зачем?!

Амми выжила; но с того дня глаза ее больше не сияли радостью. Я погасил их свет.

И в этот миг – самый мучительный миг моей жизни – произошло нечто, превосходящее и разум мой, и воображение. Я услышал мощный голос, сотрясший все мое существо, словно Бог заговорил со мною в мегафон:

– Затем, что ты не один!

Я замер с открытым ртом. Слезы, рыдание, дрожь в теле – все затихло. Я словно прирос к полу, как будто меня парализовало ударом тока. Должно быть, минут десять сидел, открыв рот, не в силах пошевелиться.

Бог перезагружал меня.

Амми выжила; но с того дня глаза ее больше не сияли радостью. Я погасил их свет

Когда я наконец смог встать, то чувствовал себя совсем иначе. Скорбь исчезла полностью. Рыдания, невыносимая боль, горькие слова, полные жалости к себе – все это словно осталось в прежней жизни. Я встал и вышел из квартиры, как-то по-новому, жадно и любопытно глядя и на небо, и на деревья, и даже на ступеньки у себя под ногами.

Нечто подобное со мной уже случалось, но теперь это чувство было намного сильнее. Я увидел мир в новом свете – как будто всю жизнь носил цветные очки, а теперь их снял. Все выглядело теперь по-другому, и все мне хотелось рассмотреть и изучить повнимательнее.