Исход зверя. Логово зверя - [34]

Глава 11 Дорогой ресторан

Ратников выслушал доклад подчиненных внешне спокойно. Думал он не о разбитом стекле машины, а о последствиях случившегося. Объект заподозрил, что за ним следят, и почти вычислил наблюдателей, а это означало, что группа едва не провалила задание и потеряла возможность вести объект и дальше.

– Это я виноват, – шмыгнул носом Федор – сержант Паламарчук. – Я настоял на том, чтобы сидеть у него на хвосте плотно. Анна ни при чем.

– Громов оказался опытнее нас, – виновато проговорила Анна – сержант Талий. – Мы этого не учли. Наверное, придется снимать меня с дела.

– Придется привлекать «наружку» Завьялова, – подвел итог своим размышлениям Ратников. – Нам нужен не сам Громов, а его связи и встречи. Вы с Анной полностью переключаетесь на ВВЦ.

– Есть, командир! – воскликнули Паламарчук и Анна, допустившие непростительный промах при наблюдении за Антоном Громовым и ждавшие выволочки.

Однако ее не последовало. Ратников еще не докладывал генералу о результатах бдения группы на ВВЦ и мнения вышестоящих начальников на сей счет не знал, хотя оценивал деятельность своих подчиненных и себя лично на троечку.

– Идите. И чтобы проколов больше не было!

– Есть, командир! – Обрадованные члены группы выскочили за дверь помещения; для оперативного управления всеми приданными Ратникову подразделениями он нашел пустующую комнату в недрах двадцатого павильона (с помощью генерала, имеющего на ВВЦ доверенных людей) и мог теперь не мучиться в тесном салоне машины техобеспечения.

Вошел Славик, принял официальную позу.

– Разрешите, товарищ капитан?

– Садись, – кивнул на стул Ратников, не обратив внимания на тон лейтенанта.

В комнате стояли стол, три стула и тумбочка с телефоном. Комната была чистая, маленькая, без окон, на стенах висели странные картины, и, вполне возможно, это был запасник какого-то музея или художественной выставки. Ратников подолгу рассматривал картины, напоминающие мандалы, но с русской символикой и древнеславянскими письменами, и ловил себя на мысли, что картины навевают грустные размышления об ушедших временах.

– Докладывай, – спохватился Терентий, ощутив затянувшуюся паузу.

Славик расслабился, сел, начал рассказывать о своих похождениях, а Терентий снова отвлекся, вспомнив свое знакомство с Ириной Хвостовой и ее семейством.

В тот же вечер после попытки захвата Ирины неизвестными похитителями (найти их так и не удалось, несмотря на все принятые меры) Ратников заявился к ней домой и был встречен так тепло, что у него до сих пор голова шла кругом. Хотя никаких намеков на развитие отношений Ирина не делала и вела себя как примерное любознательное дитя, продукт классического гимназического воспитания, но ее взгляды на гостя к концу беседы прошли гамму оценок от благодарно-вежливой до заинтересованно-озадаченной, и Терентий поблагодарил в душе отца и маму, вложивших в сына тягу к знаниям и любовь к стихам и философскому осмыслению жизни.

Ратников просидел у Хвостовых до позднего вечера, сначала с Ирой, потом с ней и с матерью – Надеждой Петровной, изумительно похожей на дочь и почти такой же молодой, и наконец в компании с отцом Иры, задумчиво-рассеянным, лысоватым, молчаливым, любившим слушать, а не говорить. Дочь рассказала родителям, при каких обстоятельствах она познакомилась с капитаном Федеральной службы безопасности, но если Надежда Петровна отреагировала на это соответствующим образом, всплеснув руками, с испугом глядя на дочь, и долго не могла успокоиться, то старший Хвостов выслушал историю спокойно, лишь меланхолически заметив, что существующая система защиты граждан не справляется с криминалом и что ее надо менять.

С заявлением Дементия Романовича – насчет «менять» – Ратников был согласен, так же, как и с тем, что случай с похищением девушек на ВВЦ явно выбивается из ряда обычных криминальных намерений. Но свои умозаключения он с хозяевами обсуждать не стал. С трудом ему удалось перевести разговор в другое русло – о работе матери Иры, и опасная тема о преступниках и о тех, кто с ними борется, отошла на второй план.

– Ира сказала, что вы руководите крупной фирмой, – проговорил Ратников. – Как вам удается сочетать образ топ-модели с образом суровой хозяйки фирмы?

– Вы умеете подбирать комплименты, Терентий Георгиевич, – засмеялась Надежда Петровна, погрозив ему пальчиком. – Мне далеко до топ-модели, да и фирма у меня не такая уж и крупная, всего семьдесят человек работают, причем большинство, как ни странно, мужчины.

– Они вас слушаются?

– Еще бы, – с усмешкой вставил слово отец Иры, глянув на жену с ироничной нежностью; было заметно, что он обожает ее и готов согласиться с любой ее точкой зрения. В связи с чем стоило подумать, что она – действительно красивая и эффектная женщина – нашла в нем, какие особые достоинства.

– Меня окружают мужчины, женатые на своей работе, – улыбнулась Надежда Петровна, уловив косой взгляд Терентия. – Они удачливы, умны, самоуверенны, в большинстве своем не стеснены в средствах, исключительно циничны и расчетливы, хорошо разбираются в людях, которых, правда, недолюбливают, зато все – профессионалы и понимают меня с полуслова. С ними мне работается легко, в отличие от женщин. Поэтому в фирме последних втрое меньше. Муж первое время ревновал (Дементий Романович смущенно почесал затылок), но потом понял, что дефолт ему не грозит, и перестал.