Исход - [182]

В то время он чего только не думал о ней. Думал о ее страстной натуре, ее решимости, о том, как ее волосы торчат надо лбом, словно хохолок, о ее неистребимом любопытстве, которое распространялось на что угодно и не пропадало, пока она не удовлетворялась результатами, о мельком увиденных маленьких белых, совершенно круглых грудках, о ее чудесных глазах, в которых, как в зеркале, отражалась ее сущность, — только на свадьбе ему так и не представилось случая заглянуть в них, поэтому ее чувства остались для него загадкой. Казалось, некую частицу ее он потерял. Доверие? Значит, вот что исчезло вместе с ее зависимостью? Или она изменилась неким другим загадочным образом? У него мелькала даже мысль, что за это время она успела влюбиться. Боже упаси, но в кого? Никого из местных они не знали, но рядом мог появиться какой-нибудь путник — по выходным многие гуляли по бечевнику, — однако если она и вправду работала так упорно, ей просто не хватило бы времени заводить знакомства. И в любом случае она сказала бы ему. Она никогда не лгала ему и не утаивала того, чему придавала значение. Безумием было даже помыслить такое.

К тому времени как он получил от нее открытку — спустя полных четырнадцать суток, в пятницу утром, в тот самый день, когда утренняя газета известила его, что «солнце заходит над Британской Индией», — ему уже начинало казаться, что он слегка не в себе.

Намеренно, по причинам, неясным для него, он явился в коттедж только после полудня. Был очередной жаркий солнечный день, и он, выйдя из машины, с удовольствием вдохнул аромат теплого чистого воздуха — с карамельным оттенком от сохнущего сена и перечно-сладким запахом флоксов, которые она посадила у обросшей мхом дорожки, ведущей к двери кухни. Он позвал ее разок, но ответа не дождался. Выгрузил из машины купленные утром припасы и свой рисовальный скарб, в несколько рейсов перенес их на кухню: дверь была не заперта, значит, она где-то рядом.

Дверь гостиной, выходящая в сад, тоже была открыта, и он увидел, что она там, в саду, лежит на лужайке, подсунув под голову старую диванную подушку. Подойдя ближе, он увидел, что она спит, но видимо, каким-то звуком разбудил ее, и она рывком села. На ней была старая черная бумажная юбка и что-то вроде белой нижней кофточки без рукавов, которой он никогда раньше не видел.

— Вот я и здесь наконец, — объявил он и опустился на траву, чтобы поздороваться поцелуем. Привычных объятий он не дождался, и это его слегка встревожило. — Ты не рада видеть меня?

— Рада — в каком-то смысле.

— А я — что ты дописала книгу.

— Да. Я тоже. В каком-то смысле.

— А в каком нет?

— Ну, это же как прощание с людьми в ней. Говоришь им «пока». А я к ним привыкла. И вообще не люблю прощаться. — Она обхватила руками подтянутые к груди колени. Арчи ощутил, как она напряжена.

— Будут и другие люди, — сказал он.

— Так я и знала, что ты это скажешь.

— Ну, тогда я скажу то, чего ты не знала… — начал он. Момент казался ему не самым подходящим, но что-то подтолкнуло его.

Однако продолжить он не успел — она перебила:

— Я должна сказать тебе кое-что.

Он ждал, но она умолкла, и в этом молчании он ощутил, как колотится его сердце.

— Я собирался спросить, не хочешь ли ты съездить отдохнуть во Францию, — в отчаянии объяснил он: трусливая полумера, но он уже был напуган.

— Нет, — ответила она. — Боюсь, не получится.

Наверняка влюбилась, думал он, окидывая взглядом ее руки (чистые), ногти (необгрызенные), волосы (ухоженные и блестящие). Господи! Сияющая, очаровательная, она выглядела девушкой, которая только что нашла своего избранника…

— Клэри, ты должна сказать мне… пусть будет трудно, но ты обязана мне сказать, черт возьми…

— ЛАДНО! — выкрикнула она так громко, что сама была потрясена, он это видел. Уставилась в землю, потом вскинула голову и посмотрела на него в упор. — Помнишь, что случилось с Полли — давным-давно?

Он не понял, о чем она.

Но увидел, как она судорожно сглотнула и сильно побледнела.

— Я не могу поехать с тобой во Францию и не могу продолжать жить так же, как мы живем. Когда ты уехал, я кое-что узнала. Раньше я понятия не имела, а теперь знаю.

— Дорогая, постарайся все же объяснить, что это за чертовщина такая.

— Будешь смеяться — я правда захочу тебя убить, — заявила она почти так, как сделала бы прежняя Клэри. — Оказалось, что я чувствую то же, что и Полли когда-то — к тебе. Сначала я сама себе не верила, потому что так хотела, чтобы это оказалось неправдой. Но это правда. Целиком и полностью. — Она шмыгнула носом, и единственная огромная слеза выкатилась из ее глаза. — Я не выдержала бы столько выходных с тобой, если бы ты был для меня как дядя, или учитель, или еще кто-нибудь. Это… — Теперь ее глаза были полны слез. — Это просто какое-то ужасное невезение. Во всяком случае, для меня. Когда я увидела тебя на свадьбе, меня как током ударило. Понимаешь?

Секунду ему казалось, что он рассмеется — от облегчения на грани истерики. Но он удержался, взял ее за руки, а когда к нему наконец вернулась способность говорить, произнес:

— Удивительное совпадение. Потому что именно это я и собирался тебе сказать.