Исход. Экскурсия в мегаполис (журнальный вариант, издание "Шестое чувство") - [7]

Отклонив предложение летчика вернуться на базу, генерал приказал доставить в штаб все собранное оружие и — для допроса — главаря нападавших, остальных — отпустить. Сдавать пленных властям было бессмысленно: во-первых, вполне возможно, те были в сговоре с людьми Шпиля, а во-вторых, даже если не так, день-другой, и их все равно отпустят — муниципальные тюрьмы всюду переполнены; кому нужны новые голодные рты?

С парой связанных бандитов из леса подтянулся прихрамывавший Крис — в схватке кто-то все-таки задел американца ножом. Друзья обнялись под восхищенными взглядами «чижиков». Американец вопросительно глянул на перевязанную руку Антона — тот в ответ только поморщился, что означало: «Собирайся в дорогу», — и на лице «Рембо» впервые за весь день промелькнула улыбка.

Распогодилось. Из-за рваных серых облаков золотистым краешком подсвечивало прохладное осеннее солнце. Воспользовавшись вынужденной остановкой, «чижики», щебеча и на все лады обсуждая чрезвычайное происшествие, развели костер и принялись варить ароматный суп из тушенки. Антону, как он ни отбивался, досталась целая миска, да еще с куском теплого ржаного хлеба в придачу. Рука гудела, но он почти не замечал боли. Словно в полудреме, разомлев от костра и горячей еды, он парил душою над этой неприметной полянкой и по-детски радовался, что все так славно обошлось и они, Бог даст, без приключений доберутся до Москвы. Ему было, конечно же, невдомек, что в эти самые благостные минуты чьи-то любящие девичьи глаза из шумной толпы «чижиков» ласкали и утешали его усталую душу. (Оттого-то, быть может, и летала, не чая себя, его душа!)

Наблюдая, как сквозь воздушные вихри вгрызается в небо вертолет Армии обороны, как Крис и Сенька хлопотливо «стреножат» пленников, чтобы потом сообщить о них в ближайшем селении, как быстро и слаженно устраняются следы сегодняшних событий, Антон, неожиданно для самого себя, мыслями снова вернулся к Исходу. Он не знал, что будет дальше. Он был воином и просто выполнял поставленную задачу. Но каждый шаг вперед на этом пути, каким бы трудным он ни казался, утверждал его в главном: вера его наливалась силой, душа, исполненная высоким смыслом, мужала, сердце и разум ясно различали цель, придавая жизни неоценимую полноту.

Волчьи нравы окружающего мира не смущали Антона. Соприкасаясь с ними, он лишь крепче утверждался в правильности избранного общинниками пути духовного обновления. В царстве зла не выстроить дворца счастья. Но и зло не одолеть одной только силой и мыслью человеческой. Без веры, без молитвы, без покаяния, без должного внутреннего устроения, без самостояния в Боге и помощи Божьей род людской был обречен на самоуничтожение. Об этом буквально стенала вся до краев переполненная кровью и страданием история человечества. Исход лишь в очередной (который уже!) раз, страшно и зримо явил человеку эту истину. Неумолимая логика всеобщего духовного распада породила его, сделала явью. Но — поразительно! — та же логика придала Исходу смысл … жизненной необходимости, и в этом смысле он стал Голгофой, призванной утвердить в правде одних и открыть глаза другим, соединить избранных и — возможно, в последней предсмертной конвульсии — вразумить ослепших.

Что же, пора в путь. Командир встал и, стараясь не выдать боли, помахал здоровой рукой прильнувшим к окнам автобуса молодым «спартанцам».

Впереди — за километрами дорог, гарью пожарищ и неведомыми испытаниями ждала Москва.

* * *

— Та-ак, Савин, значит, Антон Палыч, генерал… Ишь, какую важную птицу занесло в наши края!

Капитан Федеральной службы охраны порядка (ФСОП) придирчиво вчитывался в предъявленные бумаги — путевое удостоверение и проездные документы, шевелил пышными усами, качал головой и даже причмокивал от усердия. Крупное, чуть отечное его лицо и грузная фигура, облеченная в черный мешковато-неряшливый мундир, кирзовые сапоги и фуражку с кокардой в виде двуглавого орла, совершенно не вязались с напускной важностью. Даже перекинутый через плечо видавший виды короткоствольный автомат не добавлял солидности. Впечатление было такое, что еще за минуту до приезда «Ивеки» с общинниками он сладко спал в стоявшей неподалеку будке КПП, которая вместе с дотом, зенитной установкой, шлагбаумом, несколькими неряшливо одетыми бойцами ФСОП и мостом через Москву-реку отделяла столицу от пригородных Химок и остального мира. Прибытие автобуса, похоже, оторвало капитана от сладких утренних грез, и теперь вся его нелепая, бесформенная, поеживающаяся на осеннем ветру фигура выражала по этому поводу сильнейшее недовольство.

— С какой целью, дозвольте полюбопытствовать, Армии обороны понадобилось вдруг навестить Москву? — язвительно поинтересовался он, косясь на перевязанную руку Антона. В разговоре и манерах капитана угадывалось что-то невоенное, развязно-гражданское. «Наверное, из бывших чиновников или учителей», — подумал Антон, осведомленный о кадровых трудностях «федералов».

— Ну, во-первых, коллега, не Армии обороны, а молодым членам православной общины. Это раз. Под защитой офицеров АО — тут вы совершенно правы. А во-вторых, в бумагах ясно сказано — для ознакомления с городом-героем. Экскурсия, в общем.