Ищу страну Синегорию - [18]
Наверное, очень трудно. Вижу, как напряженно сильные руки Любы держат тяжелый лоток. Пальцы покраснели от грязной тепловатой воды. Но зато, если очередная проба принесет золото, первой его увидит Любка. Первой. А это замечательно — видеть, делать, быть первой. Никогда мне не принадлежало это место!
Любка взяла у меня из рук тяжелый бачок:
— Намаялась, поди, с непривычки? Теперь видишь, каков он — наш хлеб? Не булками с неба валится.
— Да нет, я не устала, больше от неуменья.
Любка усмехнулась:
— Зато Кряжев умеет. Видала, что вытворяет? Я же по породе вижу, что скважина недобурена, а он на новое место собирается.
Действительно, одному из комаров надоело сидеть на месте. Он рывком высвободил хоботок — снаряд и пополз, покачиваясь, к следующей вехе. Широкие гусеницы пропахали глубокую борозду, пряно запахло ломаным багульником.
— Знает, старый черт, что впереди настоящие глубины пойдут — туда и рвется, — говорила Любка. — Здесь-то все одно — метром больше, меньше — деньгу не ухватишь. Толька, тот не уйдет и будет, как гусь в луже, сидеть, а денежки старичок огребет. Да с Костькой и с Левкой поделится. Одному за то, что не видел, другому за то, что скважины до времени закрывал.
Так и идет. Да мне-то что? Я свое не от них получу. Девчонку вот жалко — не привыкла она в подлости вариться, ну и мучается зря.
— А иначе нельзя?
— Иначе, это надо совсем другую оплату труда ввести, и все нутро человечье в каждом расшевелить, да кто этим заниматься будет? Плохо, коммунистов у нас тут нет, комсомольцев трое, да и у тех организация на базе.
А ты знаешь, я ведь зря тогда тебе сказала, что ты на руку тиха. Ты девка ничего, правильная. Робкая только очень, — неожиданно закончила Люба.
Я совсем перестала чувствовать тяжесть бачка.
— Эй, девки, «повеселимся»? Чифирок есть… Все равно больше своей смены не наработаете.
Костя уже успел ополоснуть руки и хлопочет у костра. Смена кончилась. Сейчас надо только дождаться пересмены и можно идти домой по верткому кочкарнику. До домиков километра три — они никогда не успевают за станками. Хорошо еще, если дорога идет не по болоту.
Дымный костерок разгоняет комаров, над ним коптится кособокая жестянка с дочерна заваренным чифиром. Пойло убийственное, но к нему здесь все привыкли.
Лева потряс гремучим пакетом.
— А вот кому свежее песчано-глинистое печенье «Василек»?
— Этим печеньем твоя Одесса от немцев отстреливалась! — съязвил Костя.
Носатое смуглое лицо Левы мгновенно стало серьезным.
— С твоей башкой и снарядами не отобьешься, а Одессу ты не тронь. Не видал — не гавкай…
— Будя! Чего лаетесь?! — проворчал Кряжев.
Сам он принес откуда-то чистую тряпицу с хлебом и салом. Разостлал на земле, аккуратно разрезал хлеб на три части и каждую покрыл тончайшим сквозным ломтиком сала. Одна такая пластинка упала на землю. Старик подцепил ее корявыми пальцами, подул и снова положил на хлеб. Оставшееся сало завернул и спрятал.
— Дал бы сальца малость, а? — попросила Любка.
— Заработай на свое, — буркнул мастер и словно ненароком подальше отодвинул свой узелок.
— Ох, и жаден же ты, дед, аж почернел от жадности! — без обиды заметила Любка.
Федор Маркович сверкнул на нее желтоватыми ястребиными глазами:
— Не жаден — бережлив! А ты словами не кидайся без понятия. Ишь, чем упрекнула — куска не дал. Свой, чай, у тебя есть. Вот батя мой, царство ему небесное, тот, неча греха таить, жаден был. На том и смерть принял.
Он, слышь, по плотницкому делу у нас ходил на заработки, — повернулся Кряжев ко мне, — Ну и насобирал как-то цельный ящик гвоздей — в хозяйстве-то гвоздь во как нужен. Ладно.
А до деревни нашей от города верст пять, да все лесом, да через буераки. А ящик не в подъем тяжелый.
Встретился бате парень один наш, с подводой порожняком. «Давай, говорит, подброшу». Однако пятак с него на водку запросил. Видит же — человек с заработков идет, знамо, при деньгах. Ладно.
А бате моему пятак-то этот дороже сына родного. «Сам, говорит, дойду». И пошел.
Версты одной не дошел. Напоследок-то полз по дороге… Ну, а ящика своего не бросил, так с им и помер.
Вот это жадность, — снова скосил глаза на Любку, — А ты — мне! Да кабы я еще для себя что берег — сыну ведь все. Один он у меня наследник…
И мне:
— В Москве он у меня учится. Студент. Большим начальником будет.
— Ну, до начальника-то он еще и в рядовых набегается. Институтов для начальства нету, — сейчас же вмешался Лева. Этот вопрос чем-то явно задел его.
— А ты молчи, шило едучее, — обрезал старик, — сам бы, поди, хотел, да кишка тонка.
Яша, как тогда дорогой, осторожно коснулся моего плеча.
— Вы кушайте! Я тут кипяточку согрел. Не могу, знаете, отраву эту пить, да и вам не советую. Вредно. А их ведь не переслушаешь, как начнут спорить, вы себе не представляете, что это такое!
Он покачал головой, чуть приподнял плечи, как, кажется, только евреи умеют. А сам уже разлил по кружкам чай, подвинул ко мне баночку с вареньем…
Костя налил с полкружки черного, как деготь, чифира, прищурился победно:
— За тебя, Любочка!
Она отмахнулась досадливо:
— А ну тебя! Скоро и… за мое здоровье будешь!
Костя выплеснул чифир в костер.
Это повесть о северном городе Синегорске, о людях, обживающих суровый, неподатливый край, о большой человеческой мечте, о дружбе и любви.
Повесть рассказывает о вступлении подростка в юность, о горестях и радостях, которые окружают его за порогом детства. Действие повести происходит на Колыме в наши дни.
Писательница Ольга Николаевна Гуссаковская впервые выступает с повестями для детей.До этого ее книги были адресованы взрослым, рассказывали о далеком северном крае — Колыме, где она жила.В этот сборник входят три очень разных повести — «Татарская сеча», «Так далеко от фронта» и «Повесть о последней, ненайденной земле». Их объединяет одна мысль — утверждение великой силы деятельного добра, глубокая ответственность человека за все, что происходит вокруг.Эта тема уже давно волнует писательницу и проходит через все ее творчество.Рано или поздно добро побеждает зло — об этом нужно помнить в любую минуту, верить в эту победу.
Каждый человек хранит в памяти особенный день, когда ему впервые открылась красота земли. Бывает это у всех по-разному: у кого в детстве, а у кого и седина успеет пробиться, прежде чем этот день наступят… Но все равно в свой час он придет. Мне было совсем немного лет, и жила я в тихом приволжском городке, когда в мою жизнь пришел Вечер первого снега, и мир, который до этого существовал словно бы вне меня, вдруг приблизился и наполнился красками, светом и радостью. И с тех пор я смотрю на людей иными глазами, как бы спрашивая, а был ли такой вечер в их жизни? В своей книге я решила рассказать о северном крае, чью красоту увидеть и понять нелегко.
В свою новую книгу писательница Ольга Гуссаковская, автор уже известной читателю повести «Ищу страну Синегорию», включила повесть «О чем разговаривают рыбы», «Повесть о последней ненайденной земле» и цикл небольших поэтических рассказов.Все эти произведения исполнены глубоких раздумий о сложных человеческих судьбах и отношениях, проникнутых любовью к людям, верой в них.Написана книга образным и выразительным языком.
Геннадий Юшков — известный коми писатель, поэт и прозаик. В сборник его повестей и рассказов «Живая душа» вошло все самое значительное, созданное писателем в прозе за последние годы. Автор глубоко исследует духовный мир своих героев, подвергает критике мир мещанства, за маской благопристойности прячущего подчас свое истинное лицо. Герои произведений Г. Юшкова действуют в предельно обостренной ситуации, позволяющей автору наиболее полно раскрыть их внутренний мир.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эпизод из жизни северных рыбаков в трудное военное время. Мужиков война выкосила, женщины на работе старятся-убиваются, старухи — возле детей… Каждый человек — на вес золота. Повествование вращается вокруг чая, которого нынешние поколения молодежи, увы, не знают — того неподдельного и драгоценного напитка, витаминного, ароматного, которого было вдосталь в советское время. Рассказано о значении для нас целебного чая, отобранного теперь и замененного неведомыми наборами сухих бурьянов да сорняков. Кто не понимает, что такое беда и нужда, что такое последняя степень напряжения сил для выживания, — прочтите этот рассказ. Рассказ опубликован в журнале «Наш современник» за 1975 год, № 4.
В книгу вошли роман «Воскрешение из мертвых» и повесть «Белые шары, черные шары». Роман посвящен одной из актуальнейших проблем нашего времени — проблеме алкоголизма и борьбе с ним. В центре повести — судьба ученых-биологов. Это повесть о выборе жизненной позиции, о том, как дорого человек платит за бескомпромиссность, отстаивая свое человеческое достоинство.
Новый роман грузинского прозаика Левана Хаиндрава является продолжением его романа «Отчий дом»: здесь тот же главный герой и прежнее место действия — центры русской послереволюционной эмиграции в Китае. Каждая из трех частей романа раскрывает внутренний мир грузинского юноши, который постепенно, через мучительные поиски приходит к убеждению, что человек без родины — ничто.