Ищу комиссара - [14]

На подошедшего действительно было жалко смотреть. Заляпанный раствором светло-полосатый пиджак под брезентовой робой, рваные, заправленные в окаменевшие кирзовые сапоги кримпленовые брюки, давно потерявшая свой первоначальный цвет рубашка с лавсаном, — весь наряд выдавал в нем именно кого-то бывшего, оторванного от прежней жизни и не пытающегося в нее вернуться. Он не испытывал ни стыда, ни угрызений совести, не возражал и не оправдывался, равнодушно отнесся даже к предположению бригадира о том, что пьет на ворованное, — лютая похмельная тоска глушила в нем все нормальные человеческие чувства.

Бригадир меж тем докурил, швырнул в ближайшую лужу окурок и, строго поглядев на бича, сказал:

— Ну я пойду, пожалуй, если больше не нужен…

— Да, пожалуйста, — ответил Редозубов. — Спасибо.

Оставшись один на один, стажер-сыщик и бич с неустановленным алиби помолчали.

— Ну, что будем делать, Сипягин? — неожиданно вырвались у Редозубова слова, явно отдающие интонацией и тоном Шабалина. — Где вы были вчера вечером?

— Дома, — не моргнув глазом, ответствовал бич.

Редозубов обмер. Эта ничем не прикрытая ложь убеждала его в правильности выдвинутой версии. Было совершенно ясно, что если этот человек причастен к краже «Телефункена», то вор он не только неопытный, но и просто случайный, совершивший преступление под влиянием момента, при стечении благоприятных обстоятельств, да и вряд ли, действительно, человек, столь опустившийся, имеющий в жизни одно-единственное желание — выпить, — пройдет мимо стоящего на подоконнике и хорошо заметного с улицы магнитофона.

«Что же теперь делать? — лихорадочно соображал Редозубов. — Сразу его разоблачить? Сказать, что дома его не было? Или немедленно отвести в отдел, снять отпечатки пальцев, сверить с теми, что остались на стеклах… и тогда уж…»

— Вообще-то, — прервал его размышления бич, — вы уж наверно проверили, что дома меня не было…

— Да… — осторожно подтвердил Редозубов.

— Да чего уж, — перебил Сипягин. — Лучше уж сразу во всем сознаться…

— Конечно! Ведь это для вашей же пользы!..

— Так и так вы дознаетесь, — неторопливо продолжал Сипягин.

— Вот именно! — горячо поддержал Редозубов, волнуясь и глядя на алкоголика с возрастающей симпатией. — Вам же самому будет легче!..

— Ладно! — решительно произнес Сипягин. — Я взял эти мешки!

— Какие мешки? — опешил Редозубов, ничего еще не понимая, но чувствуя, что алкоголик на сей раз говорит правду, одну только правду, и ничего, кроме правды, и версия рассыпается, словно карточный домик. — Какие мешки?!

Сипягин удивленно взглянул на него и ответил:

— С цементом.

— С каким цементом?!

Спившийся инженер пожал плечами и пояснил:

— С портландским-пятьсот.

* * *

…Украденные им со стройки мешки с цементом при дальнейшей проверке благополучно нашлись в рубленом сарае пенсионера-домовладельца, хитрого и прижимистого старика в помятом, с заплатами, костюме; он долго разглядывал через щель временное удостоверение Редозубова, прежде чем согласился, наконец, унять пса и отворить тяжелые ворота. Там же, в сарае, лежали две пустые бутылки из-под дешевого вина, пошедшего в уплату за цемент. Взрослые дети старика были на работе.

— Как же вам не стыдно на старости лет такими делами заниматься? — сказал Редозубов, разглядывая крепкий пятистенок под шифером, стайку, из которой доносилось сытое похрюкивание двух, а то и трех боровков, обитый листовым железом гараж с видневшимся сквозь приоткрытую дверь «Запорожцем», крашеную собачью будку. — Взяли государственное имущество. Споили человека… С ним бьются — отучить не могут, а вы спаиваете. Как же так?

— Уж войдите в положение, товарищ начальник! — скулил старик, с сожалением помогая хрипевшему с похмелья Сипягину грузить в ручную тележку мешки с цементом. — Ребятишки одолели, язви их!..

— Какие еще ребятишки? — спросил Редозубов, взглянув на широкое крыльцо, по которому ползал в меховом комбинезоне коротыш лет трех.

— Да хулиганье! Второй раз в погреб залазиют! В первый раз две банки моченой брусники унесли, а в энтот — опенков две банки и варенье, старуха внучкам варила… Я и хотел окошко-то помене сделать, цементом подзалить… Их тут вся улица знает!.. Энтот — Хайма ли, как ли его кличут? И с им канпания, ворюги несчастные! Родителева пьют, а имям че!..

9

В то время, когда Шабалин находился у замполита, а Редозубов с Лепестковой в кабинете начальника ОУР старший инспектор уголовного розыска старший лейтенант Костик подходил к дому 49 по улице Безноскова.

Глядя на живо вышагивавшего по ветхому тротуару Костика, незнакомому человеку трудно было бы предположить, что перед ним — один из лучших оперативников области, занесенный на доску Почета УВД[10], инспектор, раскрывший за десять лет работы в милиции десятки преступлений и еще больше предотвративший, кадровый офицер органов внутренних дел, не раз и не два бросавшийся навстречу хулиганскому топору и браконьерскому выстрелу, без пяти минут капитан, кандидат на должность начальника уголовного розыска, депутат районного Совета.

Всем своим видом Костик напоминал сейчас беспечного обывателя, не знающего, куда убить время, и вырядившегося, на всякий случай, во все лучшее, что у него есть Красно-желтые туфли на платформе, сработанные вятскими обувщиками «под импорт», синий кримпленовый костюм с блестками, кремовая рубашка с наимоднейшим воротником «заячьи уши», широкий парчовый галстук, кофейного цвета плащ с деревянными пуговицами — в таком наряде шествовал низкорослый, щуплый Костик по грязной улице Безлоскова. И наряд этот отнюдь не был каким-то оперативным прикрытием или бутафорией: Костик одевался так всегда. Большой любитель модно одеться, он совершенно не обладал вкусом.