Ищите кота - [3]

— Смею заметить, — говорил Максим, — что внешне вы вполне живая, и торопиться на тот свет не следует, мы там проведем всю вечность…

Дина вдруг стала преображаться на глазах. Она улыбнулась сначала робко, потом шире, облегченно вздохнула.

Нашелся выход! Разом избавиться от этой невыносимой боли унижения, бессмысленности существования, черного смолянистого мрака, в котором невозможно дышать. Есть выход — надо покончить с собой. Сразу будет покойно, легко, уже сейчас, когда пришла спасительная мысль, стало свободнее в груди и светлее в голове.

— Черт! — выругался Максим.

Он прекрасно видел, что происходит с Диной. Получилось, что он невольно подтолкнул ее к суициду. А ведь все сложилось почти удачно — Дина очухалась, можно было ее оставить и пойти, наконец, ужинать. Теперь же, пока он набивает брюхо, она бросится с моста или под поезд. Анна Каренина, ексель-моксель!

— Послушайте, Дина… — хмуро начал он.

— Как вы тут оказались? — перебила она.

— Так же, как и вы. Мы с вами гуляем, уже пять кругов нарезали вокруг здания.

— Да? Я не заметила. Вы идите, Максим! А я еще поброжу.

Ей очень хотелось, чтобы он ушел. Предаться в одиночестве счастливым, утешительным мыслям о самоубийстве. Смаковать их, тешиться, крутить во все стороны, примерять и так и эдак. Дина внутренне ликовала, приятно было снова видеть и слышать, мыслить связно и логично. С глаз точно спала пелена, из ушей и ноздрей вынули ватные затычки, окружающий мир вернулся — заблестел, зазвучал, запах.

— Всего доброго, Максим! — попрощалась Дина.

— Ничего доброго! — огрызнулся он. — У вас есть дети?

— Да.

— Дочь?

— Да. То есть нет. Сын. О, ужас! — Дина со стоном закрыла лицо руками.

— Вот именно! — поддакнул Максим.

Дина вспомнила свой навязчивый страх в детстве — страх маминой смерти. И ее собственный сын, пятилетний Сережа-маленький, недавно попросил:

— Мама, скажи мне точно, когда ты умрешь, чтобы я подготовился.

— Не нужно готовиться, сыночек. Это будет еще очень-очень не скоро. Я буду старенькая, а ты совсем взрослый.

— Какая старенькая, как бабушка Оля? — требовал конкретизировать сын.

— Намного старее. Бабушка Оля у нас в полном расцвете сил. Такая старенькая, как на рисунке в книжке со сказками.

— В платочке?

— В платочке, — согласилась Дина.

— Ты умрешь, — продолжал уточнять Сережа-маленький, — когда начнешь носить платочек?

— Можно и так сказать. — Дина посчитала нужным свернуть тему. — А ты знаешь какой будешь взрослый?

— Как папа?

— Еще взрослей. И у тебя, — грозным голосом заговорила Дина, — будет расти борода. Вот тут, тут и тут. А здесь усы, — щекотала она сына. — И в других местах появятся волосики. Еще не появились? — Она забралась ему в подмышки. — Ой, что-то есть! Тут живет смешинка.

Сережа-маленький хохотал и счастливо верещал. А потом он забрался в ее шкаф, вытащил все шейные платки и косынки, заодно прихватил шарфы и выкинул в мусорное ведро.

— Не слишком ли круто ты обошлась со своим гардеробом? — спросил вечером муж, Сережа-большой.

— Что ты имеешь в виду? — не поняла Дина.

— Я только что отнес на помойку ведро, набитое твоими платками.

— Как отнес? — ахнула Дина. — Как на помойку?

Она не может покончить с собой, потому что жизнь сына во сто крат дороже ее собственной. Открывшаяся было дверь с надписью «Запасной выход» ей не подходит. Нужно повернуться и идти в другую сторону, снова во мраке, без кислорода, без надежды.

Максим наблюдал очередное превращение Дины из разумного человека в зомби. На ее лице застыла улыбка, но это уже была улыбка жалкой сомнамбулы, которая бродит во сне с открытыми невидящими глазами.

— Пойдемте! — взял Максим Дину за локоть и повел к выходу.

Она безропотно, механически подчинилась. Если бы он оставил ее на скамейке и сказал: «Сидите!» — она бы сидела. Если бы развернул от себя и велел идти в противоположную сторону, она бы пошла. На более сложные команды: «Говорите!», «Отвечайте!» — Дина не реагировала. Максиму не удалось узнать, где она живет, по какому номеру можно связаться с ее родными. И советы не расстраиваться, не отчаиваться, потому что все пройдет, зарубцуется, были пропущены мимо ушей.

Два вопроса: «Как он мог?» и «Как она могла?» — сначала просто стучали в Дининой голове. Потом вырвались наружу, разрослись до гигантских размеров, одеревенели, превратились в ящик, который накрыл Дину. Ящик напоминал крышку гроба. Она не пропускала воздух, звуки, но под нее свободно заползали другие вопросы-муравьишки, упреки-букашки, обиды-жучки. В душном темном гробу насекомые кусались безжалостно.

Дина очнулась от боли в пальцах. Они с Максимом сидели друг напротив друга на диванчиках в полутемном ресторане. Столики отгорожены высокими панелями, тихо звучит музыка, слышен гомон и звон приборов. Дина не помнила, как они сюда пришли, как Максим сделал заказ официанту. Максим крепко сжимал ее кисть.

— Ой! — Дина попыталась выдернуть руку.

Максим ослабил захват, но руку не отпустил.

— Навели на резкость? — спросил он. — Я, конечно, благодаря кинематографу знаю, как выводить людей из ступора. Но представьте, как это будет выглядеть, когда я начну вас хлестать по щекам, брызгать водой? Очнулись? Прекрасно.