Ищите интонацию. Сборник коротких рассказов - [14]
Для прохождения дальнейшей службы советское командование направило меня в одну из радиолокационных частей, расквартированных под Ленинградом. Иронией судьбы я оказался в отделении младшего сержанта Горшкова, прибывшего со мной из учебки. Правду говорят: хочешь узнать человека – дай ему власть. Горшков на второй день забыл, что мы с ним «из одной миски щи хлебали», и стал меня гонять, зарабатывая насмешливые очки у грозных дембелей.
Этого я стерпеть не мог! Так начались мои хождения на гарнизонную гауптвахту. Отсижу, выйду, на другой день обратно…
Повестка: «Объявление строгого выговора ефрейтору Алексееву за неуставные действия, направленные на подрыв воинской дисциплины».
В ленинской комнате расселись тридцать моих товарищей. Вести собрание взялся сам замполит роты майор Салютин.
После короткого вступительного слова о моих «достижениях» по службе майор поставил вопрос на голосование.
– Кто за?
Первым руку поднял Горшков, с ним ещё двое. И всё. Салютин нахмурился и пошёл по рядам:
– Так, Ерёменко, помнится, мать твоя должна приехать. Увольнение заслужить надо!
Рука Ерёменко отрывается от тела и медленно ползёт вверх, изгибаясь, как змея.
– Так, Мельниченко, кому я простил три наряда вне очереди? Может, не стоит тебя жалеть?
Рука Мельниченко медленно отрыва…
Из тридцати человек (Человек же!) только два моих близких друга не подняли руки.
– Ты выйди пока, мы тут без тебя оформим протокол, – сказал Салютин, не оборачиваясь ко мне. Я вышел.
Вдруг слёзы брызнули из моих глаз. Я побежал в конец коридора, где был спасительный сортир, и там, привалившись к подоконнику, дал волю чувствам. «Что мне твой грёбаный выговор, подавись, шкура! Как они-то могли, товарищи мои?! Мы же вместе вроде…» Я не мог успокоить сердце. Даже когда подсохли глаза, я ещё долго задыхался от внутреннего волнения и бесчисленное количество раз повторял про себя:
«Как мне им теперь в глаза-то смотреть? Срам какой вышел между нами!..»
Этот случай надолго изменил мою душевную температуру. Я перестал переживать за человека, перестал жалеть его. Я наблюдал происходящие вокруг события так, как наблюдает птица, кружащая в небе над полем битвы. Однако, месяца через полтора ко мне вернулось обычное, чуть восторженное расположение духа, но тут произошла другая история, которая захлопнула сердце уже до самого конца службы.
Незадолго до дембеля из Москвы приехала мама в надежде меня повидать и вместе погулять денёк по Ленинграду. То, что мама ждёт меня на КПП, объявил всё тот же майор Салютин. И прибавил: «Я хочу присутствовать при вашем свидании с матерью. В противном случае свидание не разрешаю». Т. к. не прошло суток, как «ваш покорный слуга» в очередной раз расстался с гауптвахтой, майор имел все формальные поводы встречу запретить.
Когда мы с замполитом вошли на КПП в комнату для свиданий, мама бросилась ко мне, а майор тактично отошёл в дальний угол. Безучастно отсидев в стороне время первых эмоций, он приблизился и завёл с мамой душевный разговор. Говорить он умел! Нахваливая мои гены и общее развитие, Салютин сокрушался о том, что внутренняя несобранность не позволяет мне быть образцом солдата, что он, мой старший товарищ, об этом горько сожалеет и просит материнской помощи в становлении меня как верного защитника Родины. Он говорил долго и страстно. Я поначалу злился на его лицемерие, но потом, охваченный пафосом монолога, пристыжено опустил голову. Мама же была от Салютина в полном восторге.
– Боря, какие у тебя командиры! – всплакнула она и попросила, – Товарищ майор, я понимаю, мой сын провинился, но, будьте так любезны, помогите с увольнением в город! Я ведь больше не смогу приехать…
Майор Салютин, выслушав просьбу, принял торжественную позу и сказал:
– Галина Георгиевна, положение сложное, но, поверьте, я сделаю всё, от меня зависящее, чтобы ваш сын получил увольнительное распоряжение!
На том свидание закончилось. Мама, счастливая и окрылённая надеждой на скорую встречу с сыном, уехала в гостиницу.
Мы возвращались в расположение роты молча. Неожиданно Салютин замедлил шаг и спросил меня:
– Ефрейтор Алексеев, помните, я обещал вашей матери поспособствовать вашему увольнению?
– Да, помню, товарищ майор, – бодро ответил я.
– Так знайте, я первый буду против!
P.S.
Вышагивая комнату, я пытался понять, почему этот майор, исчезнувший из моей жизни тридцать с лишним лет назад, вторую неделю неотступно снится? Может, во мне самом что-то не ладно? И хотя дело прошлое, никуда горе-замполит, похоже, не делся! Сидит, клещ, в моей обиженной памяти, да ножками сучит. Как же от него избавиться?
– А ты прости!
Я обернулся на голос, но в комнате, кроме меня и мутной Луны за припорошенной снегом балконной дверью, не было никого.
– Прости его, наконец! – требовательно повторил голос.
– После всего, что было, вот так взять и простить? – переспросил я невидимого собеседника.
Мы оба призадумались и замолчали.
Я первый прервал затянувшуюся паузу и с облегчением выдохнул:
– Что ж, пожалуй!..
Свобода воли
Ураганный ветер метал из стороны в сторону рой белых, студёных пчёл. Скрипело старое дерево с выщербленным стволом, готовое вот-вот переломиться и упасть на припаркованные вблизи автомобили. Я шёл, вернее, вдавливал тело в клейкую колкую массу, готовую оторвать меня от земли, закружить и унести в турбулентном потоке стихии. Моё лицо, перевязанное шарфом, превратилось в навершие снеговика с угольками глаз, не хватало только морковки для носа. «Интересно, видит меня сейчас кто-нибудь? – развлекал я собственный ум, чтобы не заснуть от мерных завываний ветра, – вот упаду, и занесёт меня, да так, что мама родная не сыщет!»
Когда коварный барон Бальдрик задумывал план государственного переворота, намереваясь жениться на юной принцессе Клементине и занять трон её отца, он и помыслить не мог, что у заговора найдётся свидетель, который даст себе зарок предотвратить злодеяние. Однако сможет ли этот таинственный герой сдержать обещание, учитывая, что он... всего лишь бессловесное дерево? (Входит в цикл "Сказки Невидимок")
Шестой ангел приходит к тем, кто нуждается в поддержке. И не просто учит, а иногда и заставляет их жить правильно. Чтобы они стали счастливыми. С виду он обычный человек, со своими недостатками и привычками. Но это только внешний вид…
Рассказ из сборника «Русские женщины: 47 рассказов о женщинах» / сост. П. Крусанов, А. Етоев (2014)
Роман молодого чехословацкого писателя И. Швейды (род. в 1949 г.) — его первое крупное произведение. Место действия — химическое предприятие в Северной Чехии. Молодой инженер Камил Цоуфал — человек способный, образованный, но самоуверенный, равнодушный и эгоистичный, поражен болезненной тягой к «красивой жизни» и ради этого идет на все. Первой жертвой становится его семья. А на заводе по вине Цоуфала происходит серьезная авария, едва не стоившая человеческих жизней. Роман отличает четкая социально-этическая позиция автора, развенчивающего один из самых опасных пороков — погоню за мещанским благополучием.
Триптих знаменитого сербского писателя Милорада Павича (1929–2009) – это перекрестки встреч Мужчины и Женщины, научившихся за века сочинять престранные любовные послания. Их они умеют передавать разными способами, так что порой циркуль скажет больше, чем текст признания. Ведь как бы ни искривлялось Время и как бы ни сопротивлялось Пространство, Любовь умеет их одолевать.
Прогрессивный индийский прозаик известен советскому читателю книгами «Гнев всевышнего» и «Окна отчего дома». Последний его роман продолжает развитие темы эмансипации индийской женщины. Героиня романа Басанти, стремясь к самоутверждению и личной свободе, бросает вызов косным традициям и многовековым устоям, которые регламентируют жизнь индийского общества, и завоевывает право самостоятельно распоряжаться собственной судьбой.
Книга очерков «Возвращение из небытия» военного журналиста, поэта, прозаика, переводчика, одного из организаторов и лидеров казачьего возрождения Валерия Латынина повествует о выдающихся военных деятелях и народных вождях прошлых веков и наших современниках. Очерки основаны на реальных фактах, глубоком изучении материала, а порой и на личном участии автора в важных исторических событиях. Вошедшие в книгу произведения были опубликованы в периодических изданиях России, Украины, Болгарии и вызвали широкий общественный интерес.
Вы держите в руках книгу, каждое стихотворение которой пропитано воспоминаниями. Дух родины, дух России – в этих стихах. В строки вложено все, что не чуждо человеку – и печаль, и радость, и тоска, и, конечно же, любовь, маяк, ведущий нас по этой жизни.
Откровенно о жизни, проникновенно о чувствах – вот как можно описать строчки сборника Анны Ромеро. Открытая книга, словно распахнутая душа автора, приглашает читателя пройти по дороге своих мыслей. Остановите мгновение и почувствуйте эту жизнь!
Как устроена человеческая память? Какие непостижимые тайны она хранит в себе? И случайно ли порой всплывают какие-то обрывки не то воспоминаний, не то чувств… Что это – просто «миражи» или память о том, что с нами происходило когда-то в прежней жизни?Виктория Балашова в своей повести «Эксперимент» заставляет читателя задуматься над этими вопросами. Произведение написано легко и увлекательно и читается на одном дыхании.