Ищейки Российской империи - [11]

— А что случилось с первым Мяурисио? — пропыхтела Лиза.

— Его переманили конкуренты из Церкви Репки, теперь он там руководит. Взял себе священное имя "Дед, Вырастивший Репку Из Семечка".

— Ясно, — сказала Лиза, хотя ничегошеньки ей было не ясно. — Тогда следующий вопрос — Екатерининский канал?

— А какой же еще, милая барышня?

— Так как же — Грибоедова…

— При всем уважении к великому драматургу — канал всегда был Екатерининским. Вы не перестаете меня удивлять, Елизавета Андреевна.

Лиза тоже удивлялась всему окружающему: родные места — здесь дедушка возил ее в коляске, а в этом доме был детский сад, — выглядели совсем по-другому, и все же оставались знакомыми. Странное ощущение. Словно бродяга, которого ты каждый день видел грязным, несчастным, больным, пропил курс витаминов, сменил свои обноски на дорогой костюм в мельчайшую клетку и обзавелся модной прической. И теперь уже ты на его фоне выглядишь так себе.

Она чувствовала себя Кисой Воробьяниновым, попавшим в родной Старгород спустя десять лет после революции.

Лиза остро заскучала по своему миру, уютному, как разношенные тапки, без всяких небесных поездов, квадрокоптеров, разумных перстней и храмовых заповедников. Однако туда ещё следовало найти дорогу. Ну ничего, успокаивала себя Лиза, мы с Пуськой поселимся на этом Львином мостике, будем до голодного обморока ждать, когда откроется дурацкая дождевая дверь между мирами.

Чем ближе к Никольской площади — тем больше вокруг попадалось верующих со светодиодными свечками в руках, скандирующими что-то вроде: «Уксус! Уксус!». Нет, наверное, все-таки Усус, о котором говорили по телевизору.

— Слушайте, а что это за история с Усусом? — поинтересовалась Лиза на подходе к площади.

— Сейчас сами всё поймете, Елизавета Андреевна.

Они повернули за угол — и перед ними открылся неожиданный вид. Такая Никольская не укладывалась у Лизы в голове. Если раньше здесь царил один-единственный Морской собор — золотые маковки, стены цвета усмиренной водной стихии, величественная колоннада, — то теперь старинный православный храм окружали постройки экзотические и экстравагантные. Тут были сооружения на любой религиозный вкус: мечеть, синагога, буддийская пагода; впивался в небо небольшой готический храм; слева хмурился деревянный славянский идол. А справа — не уменьшенная ли это копия Парфенона? Позади идола виднелся большой стеклянный куб, по стенам которого стекали голубые светящиеся цифры "1" и "0" в разных комбинациях. Вдруг среди них показалась надпись "Господь Бот: совершенный компьютерный разум", — и тут же распалась на тысячи единиц и нулей.

— Батюшки-салицилы, а это что еще такое? — ахнула Лиза, взглянув на невразумительное круглое здание по соседству с мини-Парфеноном. — На брюкву похоже!

— А это та самая Церковь Репки, сударыня. Некоторые наши соотечественники верят, что это священный овощ. Семейство крестоцветных, «зри в корень», глава церкви — репатриарх, и так далее. Новое религиозное течение.

После длительной пробежки дыхание ее пожилого спутника даже не сбилось. Лиза готова была поклясться, что измерь она сейчас Филиппу Петровичу давление, прибор показал бы 120 на 80.

— Так это и есть ваш дурацкий Храмовый Заповедник, — вздохнула Лиза, оглядывая культовый квартал, в котором мирно уживались самые разные конфессии. — По мне, так ерундистика какая-то. Просто курам на смех.

— Кстати, Церковь Смеха у нас тоже есть, но все подробности позже. Сейчас нас интересует Храм Святого Котца.

Филипп Петрович указал на трехэтажный домик, более всего похожий на картонную коробку. Коричневые стены были испещрены гигантскими отпечатками кошачьих лап. На фоне разноцветных храмов, изукрашенных росписью и сверкающих золотом, стеклом и сталью, домик выглядел чересчур скромно. Можно даже сказать — убого. Однако именно вокруг него сейчас собрались тысячи людей.

И все они с большим интересом уставились в гигантский экран, вмонтированный в торцевую стену домика-коробки, где крутились слова «Внимание! Внимание! Внимание!»

— В этой стране что, народ ни секунды не может прожить без телика? — хмыкнула Лиза.

— Вы совершенно правы, милая барышня, — согласился Филипп Петрович, проталкиваясь ближе к церкви. — Как-то раз нашим императором даже стал телеведущий, правда, всего на пару месяцев.

— Да ладно! — поразилась Лиза. — А ваши хвалёные Романовы как же?

— Долгая история, голубушка. Если угодно, расскажу вам ее позднее, а пока давайте пробираться ко входу в храм.

Между тем, экран порадовал собравшихся новыми кадрами. Сперва появилась надпись: «Явление Кота народу», а затем под ней неземным светом засияла недовольная и даже, пожалуй, кислая физиономия пушистого питомца. Конечно, это был Пуся.

Лиза остановилась так резко, как будто с размаху налетела на каменную стену.

— Филипп Петрович! — Лиза в ажитации схватила шефа Седьмого отделения за кашемировый рукав. — Там, на экране! Это моя Пусятина, клянусь всеми макролидами и их тетушкой!

— Вы уверены, милая барышня? — повернулся он к ней. До двери, ведушей в домик-коробку, оставалось метров двадцать и человек двести. — Ошибиться никак нельзя. Не тот случай.