Исэ моногатари [заметки]

1

т. е. когда он достиг совершеннолетия: в те времена мальчик, которому исполнилось двенадцать лет, уже считался взрослым, в ознаменование чего над ним совершался особый обряд, так сказать, «конфирмации», заключавшийся в особом ритуальном обрезании волос, носимых до сего времени длинными, в изготовлении из них прически, на которую и надевался первый мужской головной убор — убор взрослого мужчины.

2

Приведенное стихотворение настолько сложно по своему содержанию, что требует обстоятельных объяснений, тем более, что даже японская толковательная литература далеко не единодушна в раскрытии истинного его смысла, особенно в отношении отдельных слов. Прежде всего необходимо иметь в виду, что в ту эпоху, когда текстильная техника носила еще вполне кустарный характер, окраска тканей и наведение узоров на них производились ручным способом и довольно примитивным: на гладкий камень накладывались различные травы и цветы, поверх их расстилался холст, который имели в виду окрасить, а затем по нем проводили гладким камешком, так сказать, натирая его. Сок находящихся под холстом растений впитывался при этом материей, и на ней выступали и окраска, и узоры. Так и была изготовлена та ткань, из которой была сшита одежда кавалера. При этом эта ткань носила специальное название: «ткань Синобу», что может означать как и то, что узоры и окраска ее были наведены посредством особой травы, именуемой Синобу, так и то, что такие именно ткани выделывались в местности Синобу, поставлявшей их в виде дани императорскому двору. Особенностью же этих тканей было то, что они отличались чрезвычайно путаным узором, прихотливыми переливами оттенков — в целом лиловатого цвета. Это последнее обстоятельство дает возможность автору поставить в связь два образа стихотворения — свою одежду лиловатого цвета и упоминаемые фиалки. В результате получается следующий смысл: «О ты, моя одежда, — лиловая с узорами; свой цвет ты несомненно получила вот от этих фиалок, растущих на равнине Касуга. И хотя узор твой и от них идет, но в своей спутанности и смятенности он таков же, как и у ткани Синобу». Это первый смысл, переданный и в переводе. Но необходимо помнить, что образ «молодых фиалок» с равнины Касуга есть не что иное, как иносказательное обозначение «двух молодых девушек, живущих в Касуга», в то время как слово «Синобу» означает и понятие «любовного томления», томительной страсти. Отсюда новый смысл стихотворения: «Мое платье не знает пределов смятенности своих узоров и цветов, — хоть и окрашено оно фиалками с равнины Касуга, а может быть даже именно поэтому. Так и сердце мое не знает пределов любовному томлению, вызванному все теми же фиалками с равнины Касуга, т. е. вами, молодые девушки».

3

Превосходила сердцем — в смысле: была очень искусна в делах любви, с утонченными чувствами и умением усложнять и углублять любовные переживания в хэйанском духе.

4

т. е., по всей вероятности, почувствовал, что она не верна ему, от чего и впал в унылые размышления.

5

Весенний дождь — унылый и долгий; так же тянутся и так же нерадостны и мысли кавалера о любви к нему дамы.

6

Для понимания этого эпизода необходимо иметь в виду два обстоятельства: связь между образом «пучок морской травы» и образом стихотворения основана на игре слов: «морская трава» и «подстилка» звучат по-японски одинаково; во-вторых, упоминание о рукавах, как о таких подстилках, объясняется обычаем тех времен: в часы любовного ложа, сняв одежды, подстилать их под себя.

7

т. е. отправился в путешествие по восточным провинциям острова Хонсю (главный остров Японского архипелага).

8

Название двух провинций в центральной части Хонсю.

9

Этот подвижник, надо думать, был жителем столицы и принадлежал раньше к тому же кругу, что и герои «Исэ». В те времена бывали случаи удаления в отшельничество с целью предаваться духовному и магическому деянию.

10

«Птица столицы» — миякодори, — так именовали на Востоке этих птиц.

11

Фудзивара — знатнейшая фамилия той эпохи, представляющая древнейшую родовую аристократию страны.

12

Согласно обычному толкованию этого эпизода, кавалер этот успел в провинции Мусаси обзавестись новой любовью, но, не придавая ей значения, продолжал хранить память об оставшейся в Киото возлюбленной. Своими словами он хочет сказать: «Сознаться в измене тебе — мне стыдно; ничего тебе не говорить — как-то неприятно: ведь мы привыкли все говорить друг другу».

13

На конверте следовало бы обозначить, от кого посылается письмо и откуда; он же ставит вместо всего этого слова «стремена Мусаси», имея в виду при этом двойную цель: указать на свое местопребывание — провинцию Мусаси, называя тот предмет, изделием которого эта провинция славилась и который она будто бы поставляла в виде дани императорскому двору; с другой же стороны, намекнуть на то, что, несмотря на свою измену, он продолжает в сущности быть ей преданным и верным и что она может в этом отношении так же спокойно полагаться на него, как спокойно доверяет себя всадник искусно изготовленным стременам Мусаси.

14

Слова «Мусаси стремена» здесь никакого особенного значения для смысла стихотворения не имеют. Кавалер лишь вновь повторяет тот образ, на котором были основаны и его приписка на конверте, и стихи дамы.

15

Русскому читателю был бы несомненно более понятен образ «парой голубков», но, к сожалению, «голубками» не исчерпываются возможности сравнения двух любовников: японцам для этой цели служит образ двух червячков — самца и самки, обитающих в одном и том же шелковичном коконе. Два нежных тельца среди шелковистой оболочки, прильнувших друг к другу, — образ, пожалуй, не без основания взятый для подобного сравнения.

16

Вряд ли можно принимать всерьез это замечание автора: стихи уже не так плохи с японской точки зрения, хоть и принадлежат они деревенской красотке; к тому же и последующее ее стихотворение — так напоминающее по мотиву и характеру провансальскую «alba» — несомненно очень красиво и уместно.

17

Наоборот, стихотворение героя этого приключения значительно уступает стихам дамы. Смысл его определенно иронический: «Так же, как невозможно превращение той сосны в человека, немыслимо, чтобы и я хоть на мгновение помыслил о тягости разлуки с тобой и почувствовал желание взять тебя с собой».

18

Автор, по всему видно, пристрастен к герою. Не может быть, чтоб дама — автор двух искусных стихотворений — не поняла смысла чужих стихов. Замечание это — все то же стремление выставить даму в смешном виде.

19

«Сердца тайны ее» — т. е. дамы, выступающей в стихотворении в образе «Горы Любовных мечтаний».

20

Японские критики неизменно сопоставляют этот эпизод с предыдущим, указывая, что автор искусно хочет показать два типа женщины: обе, по-видимому, равные по положению, обе живут в глухой провинции, но одна — героиня предыдущего рассказа — будто бы чрезвычайно недалека, другая же — образец ума и чуткости. Она будто бы прекрасно сознавала, что отвечать столичному кавалеру бесцельно: еще, пожалуй, дождешься от него в конце концов стихотворения вроде: «если б сосна в Анэва» или в этом роде, — и предпочла молчать.

21

Согласно обычаю того времени, муж в подобных случаях обязан был одарить уходящую жену всем необходимым для ее будущей жизни в монастыре.

22

т. е. к выражению своей радости и благодарности добавил следующее стихотворение.

23

Крылатая небесная одежда — образ отчасти мифологии, отчасти поэзии. Арицунэ так говорит об одеждах, присланных ему другом, ввиду того, что эти одежды были сделаны лично для последнего. «Преподнесли» — говорится о мастерах, преподнесших ему одежды по заказу друга.

24

Кавалер хочет этими стихами отвести от себя упрек в «ненадежности», сделанный ему только что другом, и перенести его на этого последнего: «Сегодня ты еще меня встречаешь с дружеской любовью, но завтра: как эти вишни завтра, вероятно, осыплются, так же, может быть, — кто знает — завтра изменилось бы и твое отношение ко мне… Были бы кое какие следы, остатки прежних чувств и отношений, но разве можно принять их за настоящую дружбу?»

25

Кавалер намекает на одежды разного цвета, надевавшиеся в те времена женщинами одна поверх другой. Их цвета можно усмотреть из открытых, широких рукавов, у отверстия которых все эти одежды располагаются различной длины каймами. «Алость и блеск» в первом стихотворении означают любовную страсть, пылкостью которой, как то известно даме, славился кавалер, «белый снег» — там же — его холодность в данном случае, т. е. по отношению к ней. Во втором стихотворении кавалер, делая вид, что он ничего не понял, парирует вызов дамы изящными, но ничего не говорящими образами.

26

Последнее замечание разъясняет смысл намеков, содержащихся в стихотворениях. Облака, согласно поэтическому представлению, пребывают на вершинах гор, являющихся их, так сказать, убежищем и опорой, и, только лишенные этой опоры, они мчатся по небу. Так и он лишь потому скитается и не возвращается к ней, что она уж не может быть для него верным оплотом любви: у нее есть уже другие друзья сердца.

27

Дама в своем стихотворении дает совершенно противоположное толкование символу, посланному ей с дороги кавалером, и его словам о нем: тот хотел сказать, что страсть его всегда алеет ярким цветом, как этот клен, несмотря на все неблагоприятные обстоятельства — весеннее время, неурочное для покраснения листвы дерев, — т. е. несмотря на необходимость разлуки, она же берет образ той же ветки уже в связи с осенью: красный клен — символ осени, угасающей любви.

28

Свобода взаимного общения, допускаемая в детском возрасте, с переходом на положение совершеннолетних уже подвергается значительным ограничениям. И ему, и ей уже было неудобно встречаться так, как они это делали, когда были товарищами по детским играм.

29

т. е. родители перестали сопротивляться их союзу, и они стали мужем и женой.

30

Комментаторская традиция уверяет, что кавалер, принужденный теперь заботиться о средствах к существованию, завел нечто вроде торгового дела, для чего и стал ездить в указанное место и там подолгу оставаться.

31

т. е. в прическе, достойной только служанок. Дамы того времени носили волосы распущенными по плечам с пробором посредине.

32

Гора по направлению из Коти в Киото, местожительство кавалера.

33

Услужливый японский комментатор, преисполненный, по-видимому, наилучших намерений, указывает, что по обычаю и законам того времени женщина, муж которой в течение именно трех лет не подавал о себе вестей, имела право выйти вторично замуж; это находилось в связи с невозможностью в те времена для женщин самостоятельного существования.

34

Смысл этого стихотворения обычно толкуют так: «Луков всяких видов, сортов очень много; каждый из них имеет свои достоинства. Так и мужчины: их тоже может быть несколько. Жила со мною, теперь живи с другим. Все в порядке вещей, — желаю тебе счастья». Таков наружный смысл стихов; внутренний же заключает в себе упрек за непостоянство и вероломство, и упоминание о луках имеет другое значение: «Знай, как луков много, так много бывает и причин; и если я тебе не писал и к тебе не возвращался, значит не мог я, были на то причины».

35

Как края лука, при натягивании его, сходятся друг с другом, так и мы сойдемся вновь или нет, но только… и т. д.

36

Стихотворение, построенное на непереводимой игре слов: слово мирумэ — «морская трава» из тех пород, которые употребляются в пищу и которые поэтому собираются рыбаками, — в то же время может означать «свидание»; и тогда слова далее означают: «Разве тебе не известно, что добиться свидания со мной, чего ты так желаешь, тебе не удастся? Чего ж ты понапрасну стараешься?»

37

«В рукаве волненье», «рукав увлажнен» — обычные образы слез, отираемых рукавом. «Корабль китайский» — судно китайского типа, т. е. большое и приспособленное для больших плаваний в противоположность примитивным в то время судам японской конструкции. Стихотворением своим кавалер хочет сказать, как тронут он был сочувствием друга к его горю и какие слезы — отчасти благодарности, отчасти скорби — при воспоминании о своей неудаче он пролил.

38

Кавалер говорит здесь о водоеме по сходству умывальной лоханки с теми водоемами, которые устраивались средь межей на полях.

39

Стихотворение, основанное на игре слов: катами — «трудность» может означать также и «решето». Вода в этом последнем, разумеется, держаться не может. Кавалер хочет сказать, что, когда он с нею заключал любовный союз, они ведь условились, что их любовь будет неизменной и всегда при них… а тут она вдруг ушла вся, как вода в решете.

40

Место без комментариев непонятное. Считают, что дама, по-видимому, покинутая кавалером, хотела своими словами сказать: «Хорошо, хорошо! Ты бросил меня, — но я мстить тебе не буду; я буду лишь ждать, как ты неминуемо попадешь в беду с твоим вероломством и погибнешь, как погибает листва у растений от инея и мороза».

41

Конец этой фразы подразумевается: «Но только ответа стихотворного ему, как то следовало бы, не послала».

42

Смысл стихотворения заключается в том, что он хочет сказать ей образом «бесконечной лианы», как бесконечна его любовь к ней и как ему — в противоположность ей — и в голову не приходит мысль о разлуке, о разрыве.

43

Намек на буддийское верование о продолжении жизни после физической смерти.

44

Надо полагать, что героиня этого эпизода была чем-то вроде служанки в доме юноши; отсюда и предыдущее замечание: влюбился в женщину, дурного ничего собой не представляющую, т. е. ничего особого в ней не было, но и дурного — как можно было бы ожидать у женщин «низших сословий» — также не замечалось.

45

т. е. слугам, которые отводили ее на новое местожительство и теперь возвращались обратно.

46

Специальное указание на время сделано с той целью, чтобы оттенить заботливость дамы: наступал новый год — один из главнейших праздников в Японии, и ей хотелось облачиться с мужем в этот день во все чистое.

47

Такое отчаяние, надо полагать, вызывалось отсутствием смены одежды: сколько-нибудь хорошее платье у нее было одно.

48

т. е. то, что в сущности той не годилось; но он, не вдаваясь в это, схватил, что попало под руку, желая скорей ее утешить. Одежда эта была, надо думать, лиловатого цвета, отчего зависит образ фиалки в последующем стихотворении.

49

т. е. «в сильной любви к жене своей я не делаю различия между ней и ее родными».

50

Замечание это, по всей вероятности, вставка позднейшего комментатора. В нем приведенное выше стихотворение ставится в связь с известным стихотворением:

Из-за фиалки,

только одной лишь —

на поле Мусаси

все травы

кажутся дивными мне.

Это стихотворение по своему содержанию тождественно с предыдущим.

51

Действия кавалера объясняются тем, что, поднеся другу в подарок женскую одежду, он находит уместнее делать все от имени жены. И последующее стихотворение также говорится им за свою жену.

52

Стихотворение в сущности не переводимо, так как основано на игре слов: мо по-японски означает и «одежды», и «скорбь, траур». «Снять одежду» получает вследствие этого смысл: «избавиться от скорби и траура», в переносном значении от несчастья вообще. Отсюда благознаменательный для отъезжающего смысл всего стихотворения. Последние две строки имеют то значение, что благоприятное предзнаменование коснется и самого автора стихов, — и он будет свободен от скорбей, несчастий.

53

Указание на любопытный обычай той эпохи: перед гробом умершего играли на инструментах в надежде, как говорят, вернуть его к жизни.

54

По-видимому, не по доброй воле, но получив служебное назначение.

55

Слово нус'а, не имеющее соответствия в русском языке, означает особый предмет, употребляемый при синтоистских ритуалах. Нечто вроде палки с прикрепленными к ней лоскутками бумаги или ткани. «Большая нуса» — нуса особой формы, применяемая при обряде «великого очищения». Лоскутками этими подвергающиеся очищению гладят свое тело и затем выбрасывают их в реки, в море и т. п. Привешенные рядами лоскутки являются как бы руками этой нуса. Отсюда постоянные сравнения, особенно в поэзии, человека, за все цепляющегося, непостоянного, с такой большой нуса.

56

Название музыкального инструмента вроде большой цитры.

57

Стихотворение, конечно, с особым смыслом, построенным на игре слов, слово нэ — «корень» может означать и «ложе»; «благородный» — может быть заменено в переводе словом «хороший», «приятный»; «младая травка» — употребляется метафорически в значении «новобрачный», «новобрачная».

58

Смысл этих слов в том, что несомненно хризантемы цвести будут: ведь осень обязательно наступит. А если с наступлением зимы цветы и опадут, все же остаются надежды на будущее: ведь корни не засохнут.

59

Упоминаемые пирожки представляют собой особо приготовленный рис, обернутый в широкие листья, — в настоящее время бамбука, тогда — болотных растений вроде водяных кувшинок.

60

Рукав служит для отирания слез. Кавалер хочет сказать, что, не встречаясь с ней наяву, он жаждет увидеть ее хоть во сне, — но и этого нет; оттого он и плачет даже во сне.

61

Игра слов, опять непередаваемая по-русски, но составляющая всю суть стихотворения: слово варэкара означает и «из-за себя» и служит названием червячка, живущего на водорослях. Все, что говорится об этом червячке, собственно, не имеет особого значения, но поставлено лишь по связи с образом червячка. Смысл же всего тот, что кавалер своей безнадежной любовью сам себя губит.

62

Слово «демон» не следует обязательно понимать в смысле ужасного существа; оно приложимо, как и в новой этнографической терминологии, вообще к духам. Здесь по смыслу скорей «милый демон».

63

Стихотворение, конечно, шуточное, как и весь рассказ: подшучивание друг над другом.

64

«Гора Восточная» — Хигасияма в нынешнем Киото.

65

«Река небес» — Млечный путь — путь странствования души.

66

Уса-Хатиман — бог войны синтоистического культа.

67

Имеется в виду обычай хэйанских дам носить свои длинные и широкие рукава надушенными.

68

Цукуси — древнее наименование нынешнего острова Кюсю.

69

По-видимому, место это надо понимать в том смысле, что кавалер, проходя по улице, услышал разговор за спущенными занавесками одного дома, — разговор, конечно, дам и при этом касающийся его отличительного свойства.

70

Река Сомэгава («Окраски») — на о. Кюсю. По дороге сюда кавалер должен был через нее переправиться.

71

Своим стихотворением он хочет сказать, что в такой своей репутации он лично не виноват: наоборот, здесь, по-видимому, такие нравы, и на него лишь переносят общий признак.

72

Дама хочет убедить его в обратном. Если бы все соответствовало своему имени, то, конечно, он должен был бы окраситься, перейдя реку Сомэгава, т. е. рассматриваться с точки зрения обитателей этих мест. Но, однако, такого соответствия с именем нет, — пример «остров Забавы», — и виноват в своей репутации исключительно он сам.

73

т. е. не носила их открытыми и распущенными, что ей мешало бы при исполнении ее обязанностей служанки, но, скрутив их вместе, обернула фуляром.

74

Эпизод настолько сжато обрисован, что понимание его очень затруднительно. Скорее всего можно принять то толкование, по которому действие здесь происходит таким образом: в те времена существовал обычай в случае заинтересованности кем-нибудь сначала испытать это лицо анонимным письмом с соответствующим содержанием; так, по-видимому, случилось и здесь. Дама, желая впоследствии завязать любовную интригу с кавалером, послала ему такое и, может быть, не одно письмо, но дальше этого не шла. Тот же, будучи этим сильно заинтригован, досадовал на то, что не знает, где она. Возможность все же снестись с ней письменно объясняется, конечно, тем, что ее письма доставлялись ему особым посланцем, который брал от него и ответы для нее, не открывая в то же время ни имени дамы, ни ее местожительства.

75

В те времена лица, имевшие какое-либо отношение ко двору и официальной службе, носили особые, так сказать, форменные одежды, цвет которых, как и покрой, и узор, был строго определен. В данном случае император, надо думать, в знак особой милости позволил даме носить какие-нибудь особо красивые цвета одежд независимо от ее ранга и положения.

76

т. е. из фамилии Аривара.

77

т. е. разрешалось посещение тех комнат дворца, которые были предназначены для женщин: это объяснялось юным возрастом героя.

78

Дама хочет сказать, что он своим поведением, своей столь явной к ней привязанностью компрометирует и ее, и себя, и это может очень печально отозваться на судьбе как одного, так и другой.

79

До сих пор, как оказывается, их встречи имели место в общих покоях; теперь же она, предполагая, что он постесняется идти за нею в ее личные помещения, — видимо, спальню, — решила туда скрыться, но напрасно.

80

Здесь рисуется то ложное положение, в которое попал герой. Служил он и жил во дворце, но каждую ночь уходил в дом дамы. Рано утром, пока еще все спали — кроме дворцовых слуг, которые под присмотром управляющего производили уборку, — он спешил к себе и принужден был сам снимать с себя обувь: слуг неудобно было звать иль брать с собой; а затем, чтоб уборщики подумали, что он был на ночной страже во дворце, нарочно ставил свою обувь в то место, куда ставила ее стража.

81

«К богам» — т. е. к божествам религии синто, в противоположность последующим «буддам» — божествам буддийским.

82

Это указание дает возможность предположить, что героиня однажды, желая во что бы то ни стало избавиться от преследований настойчивого и неотвязного кавалера, бежав из дворца к себе домой, через некоторое время опять вернулась на службу ко двору.

83

Опять, как и в эпизоде 56-м, все построено на игре слов: слово варэкара означает и «из-за себя» и служит названием морского червячка (ср. эпизод 56-й, прим. 61).

84

Место, звучащее очень странно: возможно ли, во-первых, каждую ночь являться из места ссылки к дому дамы, а во-вторых, возможно ли самовольно уходить оттуда? Конечно, здесь несомненная натяжка автора ради эффектного положения в эпизоде. Но все-таки необходимо иметь в виду, что ссылка в то время могла означать простое удаление от двора, без лишения свободы и в очень недалекую от столицы местность.

85

Леса из цветов — деревья в снегу, красоте которых завидуют облака.

86

т. е. лучше всего — лучше даже осенних красот, когда пролетают караваны диких гусей, когда цветут хризантемы, — побережье Сумиёси весною.

87

По той причине, что услышанное стихотворение показалось всем настолько прекрасным, что никто не отважился выступить со своим.

88

В то время центральное правительство периодически командировало в провинцию особых «послов», называемых «охотничьими». На обязанности их был отчасти осмотр охотничьих дворцовых дач, а главным же образом ознакомление с административной деятельностью правителей.

89

В числе служителей знаменитых храмов, помещавшихся в этой провинции, бывали представители царствующего дома.

90

Любовный кодекс Хэйана требовал обязательно обмена стихотворениями после ночного свидания. Ему первому это было сделать неудобно, так как положение ее особенной огласки не допускало.

91

Эпизод, находящийся в ближайшей связи с предыдущим. Посол уже на обратном пути из Овари в столицу вновь проезжает через провинцию Исэ и останавливается здесь на ночлег в местности Оёдо. Тут его встречают и за ним ухаживают посланцы от принцессы-жрицы, той самой, с которой у него была недавно, оказавшаяся столь мимолетной, встреча. Среди них был и тот отрок, с которым приходила она к нему в ту достопамятную ночь. При виде его у кавалера поднялись воспоминания о бывшем и вновь загорелось желание увидеть ее. Отсюда приведенное стихотворение, обращенное к отроку.

Смысл стихотворения иносказателен целиком и весь уясняется из опять-таки непереводимой игры слов: мирумэ — «морская сосна», род съедобных водорослей, собираемых (жать) рыбаками, и в то же время — «свидание»; слово кару — «жать» и в то же время — «быть разлученным». Скрытый смысл стихов заключается в следующем: рыбак знает хорошо, где растут водоросли «морская сосна»; на своей лодке, сдвигая ее веслом, он всегда может добраться до них; отрок живет в доме принцессы, и он всегда может ее увидеть. Не может ли он как-нибудь научить и его добраться до того места, с которым он теперь разлучен?

92

По-видимому, одна из свиты принцессы.

93

т. е. не в качестве посланной от госпожи своей, но хлопотавшая уже за себя лично

94

Стихотворение, имеющее и буквальный смысл, так как она тоже нечто вроде жрицы, и иносказательный, а именно: «запретная ограда богов» — это связь посланца с самой ее госпожой; она рискует этим своим выступлением навлечь на себя ее гнев, но удержаться не может. «Потрясающе-стремительных» — перевод многосмысленного японского слова тихаяфуру, служащего постоянным поэтическим эпитетом к слову «божество».

95

Все стихотворения этого эпизода почти не переводимы во всей полноте своего смысла на какой-либо другой язык: настолько все здесь построено на игре слов и так много слов и целых выражений находится в зависимости от этой игры. Здесь дан перевод внешнего, прямого смысла стихов, — иной же, скрытый за словами или находящийся в тех же словах, остается только объяснить.

Пусть читатель прежде всего вспомнит то, что слово «морская сосна» — род съедобной водоросли, по-японски миру или мирумэ (см. прим. к эпизоду 69) — означает в то же время «свидание» и что поэтому всюду, где в стихах стоит слово «морская сосна», следует понимать именно «свидание». Подставив это и приняв во внимание, что все упоминания о побережье, о рыбаке и т. п. находятся в стихах лишь по связи с образом «морской сосны» и самостоятельного значения не имеют, можно уяснить без особых трудностей основной для этих взаимных переговоров в стихах смысл. Необходимо только добавить, что слово «раковина» в третьем стихотворении — японское каи — означает также «польза, пригодность, удовлетворительность». Кроме всего этого образ «сосны морской» зависит от того, что дама эта живет в местности Оедо, т. е. у самого моря, где растет много таких водорослей.

96

Внешний смысл стихотворения, конечно, очень понятен: здесь растущая у древнего святилища сосна, — наверно, очень старая — могла естественно навеять мысль, что она должна помнить еще то время, когда боги жили на земле, — эпоху золотого века. Но не в этом смысле дело: кавалер хочет сказать, что сегодня, получив от нее знак особого внимания, он вспоминает то золотое время, когда они были счастливы, когда ничто, в том числе ее новое высокое положение, тогда отсутствовавшее, не мешало их любви. Дама этого эпизода, вероятно, героиня первых повествований — Эпизодов 4, 6 и 7.

97

Существует указание, что в ту эпоху подносимый предмет прикрепляли к ветке дерева, и на ней его протягивали, кому нужно, подобно тому, как теперь подают на подносе.

98

Горы в Японии большей частью покрыты густыми лесами.

99

Удайсе — нечто вроде генерала. Цунэюки был братом умершей и распоряжался похоронами.

100

т. е. он предпочитал взять другую тему.

101

Удайсе — звание, см. предыдущий эпизод, прим. 99.

102

Согласно комментаторской традиции, в местожительство отца Цунэюки.

103

Разумеется, для поднесения микадо. Такие камни употребляются в Японии для устройства различных прихотливых украшений в садах.

104

Имеются в виду особые украшения садов.

105

т. е. у женщины, принадлежащей к какому-то роду и бывшей женой или наложницей императора, родился от него сын.

106

Намек на новорожденного принца, который станет покровителем всего рода своей матери.

107

Условное обозначение: имеется в виду здесь, по-видимому, кавалер — главный герой большинства эпизодов; к тому же и японское слово окина — буквально «старец» — может прилагаться вовсе уж не к столь почтенным по возрасту людям.

108

т. е. в соответствии со своим «ничтожеством» не имевший права войти в помещение, но бродивший внизу той галереи, которая окружала центральное, устланное циновками, место. Все это, конечно, совершенно условное повествование.

109

Намек все на того же вероятного автора всего произведения — Аривара Нарихира.

110

Появление здесь разговора об охоте несколько неожиданно. Можно было бы при переводе этого избегнуть, так как слово кари — «охота» означает также «пикник, экскурсия с целью любования прелестью цветов». Но названия местностей, идущих дальше, заставляют думать, что все же вся компания занималась и охотой — соколиной, по всей вероятности: эти местности были знамениты именно такой охотой и составляли охотничьи угодья двора.

111

Специальное указание на танка, так как мужчинам более приличествовало бы писание китайских стихов.

112

«Река небес» — название Млечного пути. С нею связан миф о двух созвездиях — Ткачихи и Волопаса, которые, находясь по разным сторонам Млечного пути, раз в год близко подходят друг к другу, что дает повод к неисчерпаемым сравнениям, уподоблениям, повествованиям — особенно в области эротики. Последующие стихи имеют в виду именно этот миф.

113

Не мог или потому, что не сумел сложить удачное стихотворение, или же просто ввиду сильного опьянения.

114

Помимо явного смысла, стихи эти намекают на принца и дают ему понять, что всем присутствующим его уход спать к себе представляется слишком ранним, они еще не успели вдосталь насладиться его обществом.

115

Причина, почему и здесь пришлось Арицунэ вступиться за принца, разумеется, объяснений не требует.

116

Здесь имеется в виду обычай одарять гостей на пиршестве каким-нибудь предметом, чаще всего произведениями искусства, на память.

117

Кавалеру кажется очень подозрительным поведение принца, так необычно задерживающего его; ему кажется, что у того что-то есть на сердце, и он невольно начинает беспокоиться. Это беспокойство вскоре и оправдалось: с принцем что-то произошло недоброе, здесь не называемое, и он постригся в монахи.

118

По-видимому, принцу Корэтака предстояла иная судьба, может быть, даже престол, но что-то помешало, и он так кончал свои дни в забвении и печали.

119

Вероятно, тот же принц Корэтака.

120

Принцу как монаху не пристало, вообще говоря, употреблять вино; здесь он делает исключение для января, т. е. новогодних празднеств.

121

Кавалер хочет сказать, что ему пришлось бы разделиться надвое: с одной стороны быть на службе во дворце, с другой — здесь с принцем. Первого нельзя избегнуть, ко второму влечет желание. И вот как раз, словно зная его затаенные желания, выпало так много снегу, что пройти ему уж не удастся, и он сможет остаться с принцем.

122

«Сговорился» — т. е. обручился, оба дали друг другу клятву впоследствии соединиться.

123

Вероятно, потому, что от родителей нельзя было ожидать согласия на их брак.

124

Кавалер этими стихами хочет сказать, что за время их разлуки дама успела уж многое пережить, у ней уж бывали другие привязанности, и нечего теперь вспоминать о том, что было с ними тогда, в юные их годы.

125

Известный в Японии водопад Нунобики — «Распростертый холст».

126

Очень маленький, величиной почти с каштан, плод, похожий строением на апельсин.

127

т. е. слез моих иль этих капель, что текут перед глазами.

128

Кавалер хочет сказать, что он желал бы, подставив свой рукав, набрать этих сыплющихся перлов, но, к сожалению, узок его рукав. Комментаторская традиция ставит это последнее выражение в связь с предыдущим замечанием— «Этот кавалер имел кое-какую службу при дворе»… и находит, что здесь автор хотел в присутствии своих друзей, занимавших уже довольно высокое положение, подчеркнуть свое ничтожество по сравнению с ними.

129

«Смешно им стало, что ли»… — следует понимать как выражение скромности автора: присутствующие так восхитились его стихотворением, что у них не хватило смелости с ним соперничать.

130

Нечто вроде «министра двора».

131

Ловля рыбы на свет, с факелами.

132

Опять проявление скромности, паче гордости. С точки зрения японской поэтической техники стихотворение это совершенно безукоризненно.

133

Ладья без перекладины, т. е. очень маленьких размеров.

134

Стихотворение построено на мифе о любви двух созвездий — Ткачихи и Волопаса, которые, находясь по разные стороны Млечного пути, не могут соединиться.

135

Игра слов, э — «мелкий ручей» и «любовный союз». Как мелкий ручей осенью бывает весь засыпан листьями и гибнет, так и наша любовь погибла теперь.

136

При молитве богам в ладоши ударяют перед собой, при заклинаниях — за спиной.

137

Как было уже указано раньше, в те времена, при поднесении чего-нибудь высшему, подносимое прикрепляли к ветке, как теперь кладут его на поднос.

138

На состязания эти обыкновенно собиралось много зрителей и из них знатные — в экипажах, тем более дамы. Здесь кавалер подсмотрел, как из под опущенной занавески экипажа, стоящего напротив его собственного, выглядывает лицо дамы, старающейся рассмотреть то, что происходит.

139

Поступок дамы здесь объясняется ее желанием узнать: забыл ли он ее, которую любил прежде, чем она сделалась любимицей микадо, или же только затаил свою любовь, держит ее втайне.

140

Сатюбэн — название одного из высоких чинов того времени.

141

Все построено на игре слов: слово «Фудзи» — глициния — является фамильным именем рода Фудзивара («поле глициний»), т. е., говоря о глициниях, он тем самым говорит об этом роде. В тот же момент первым канцлером был именно глава этого рода, и весь род находился в апогее своего могущества.

142

Для людей Хэйана, тех, которые принадлежали к образованному, по тогдашним понятиям, кругу — главным образом к придворным, — умение слагать стихи подразумевало знание света, т. е. знание сложных общественных взаимоотношений, людских переживаний, чувств и т. п.

143

Подобно горным феям, просветленным отшельникам и т. п.

144

Сон вместе с тобою оставляет все время в душе чувство безутешное: так быстро летят его часы; казалось, ничего не могло бы быть печальней этого, а вот оказалось, что сон без тебя — еще безутешней, — хочет сказать автор.

145

«Угостит морской травой», т. е. съедобными водорослями — предметом рыбачьего промысла. Стихотворение все построено на игре одинаково звучащих в японском языке слов: «рыбак» — «монахиня»; «море» — «отвращаться от мира», «морская трава» — «глаз, свидание». Получающийся второй смысл стихотворения ясен, особенно если привести его в связь с предыдущим замечанием: «к вещам интерес все ж был у нее».

146

От большого количества красных кленовых листьев, частью упавших в реку, частью отражающихся в ее водах.

147

Скала, несмотря на все волны, остается сухой, рукав же дамы все время влажен от слез, льющихся беспрерывно благодаря жестокости кавалера.

148

Кавалер имеет в виду свои слезы, которые он будто бы льет неустанно из-за ее жестокости.

149

Кавалер хочет сказать, что его друг ошибся: он считал, что к цветам, так скоро осыпающимся, нужно относиться в первую очередь с любовью и нежностью. А вышло наоборот.

150

Верование того времени: при виде духа, привидения, которое могло быть душою человека, временно покинувшей его тело, увидевший спешил завязать подол своей исподней одежды; считалось, что этим путем можно вернуть душу обратно в тело и тем спасти человека от смерти.

151

Намек на поговорку — поверье того времени: если мужчина очень любит женщину, у той сами собой распускаются завязки ее нижнего платья.

152

Дама хочет сказать, что ему нечего и обращать ее внимание на такую возможность: этого не будет, потому что он ее вовсе не любит, а только так говорит.

153

т. е. выполнял обязанности, которые обыкновенно лежали на юношах и которые раньше выполнял и он.

154

Кавалер хочет сказать, что так как жить ему, может быть, уже недолго, то он может позволить себе эту последнюю радость — послужить микадо, как встарь, в дни своей юности. «Сегодня только» — так, по мнению кавалера, кричат цапли, преследуемые соколом, зная, что им наступает конец.

155

т. е. то место стихотворения, где говорится о крике цапли.

156

т. е. устроить проводы, прощальную трапезу вдвоем.

157

И немудрено — настолько искусно сделано это стихотворение, целиком построенное на игре слов-образов: Окинои — «сильное пламя» и собственное имя — общее название местности, где все это происходит; Миякодзима — название самых мест проводов и также — «остров столицы, столица». «У самой Миякодзима»— перед самым его отъездом в столицу.

158

Комментаторская традиция хочет понимать эту приписку, может быть, даже и не принадлежащую самому произведению, в том смысле, что кавалер, до сего времени не оценивавший своей подруги по достоинству, теперь, в отдалении от нее, вновь загорелся к ней любовью.

159

Знаменитая в японской поэзии и легенде сосна.

160

т. е. с того момента, как она начала расти здесь.

161

«Ты» — этих стихов император, находящийся, следовательно, под особым покровительством божества. Все стихотворение носит благознаменательный характер, суля микадо долгую, как возраст этой сосны, жизнь.

162

Дама хочет сказать, что за время их разлуки кавалер успел уже столько раз сблизиться с другими женщинами. Эпитет «жемчуг» к слову плющ — частый украшающий эпитет в поэтическом языке.

163

т. е. предметы, оставленные кавалером на память о себе.

164

Недоумение читателя несомненно. Дело в том, что по обычаю того времени, как уверяют комментаторы, во время празднества в храмах указанной местности присутствовавшие женщины — члены этой общины — носили при себе столько котлов или сковород (набэ), сколько мужчин они знали в течение своей жизни. Кавалер, сначала считавший свою даму совершенно неопытной в делах любви и жестоко разочарованный в своем доверии, теперь ударяется в противоположную крайность, подозревая ее в многочисленных связях.

165

Ответ, построенный на игре слов: омои — «любовь», а и (хи) означает, кроме того, «пламень, огонь». Стихотворение — достойный ответ на затрагивание, чуть насмешливое, кавалера.

166

«Причем здесь первые три строчки», — скажет недоуменный читатель. Дело опять объясняется игрой слов: таноми — «пить, зачерпнув ладонью», и, с другой стороны, — «вера, надежда». Отсюда все то, что стоит до слова «веры», — только лишь замысловатое введение — определение к слову таноми в его первом смысле, а последующее примыкает к нему же уже во втором смысле.

167

«Но что это будет сегодня иль завтра», — сказали бы мы на месте автора-японца.