Исчезнувший сенатор - [33]

Питер сцепил влажные от пота пальцы:

— Такой вариант рассматривался.

— Кем? Копами?

— Они не купились. Конечно, они должны были играть по предложенным правилам… на тот случай, если все это в самом деле серьезно.

— Слава Богу, что ты не засмеялся, — сказал Джексон. — Это сбережет нам время. Я явился сюда из своего мира потому, что не хочу неприятностей твоим друзьям. Зажим может оказаться слишком жестоким. Я не знаю, где эти подонки, но у меня есть кое-какие связи. Я думаю, пока с ними ничего не случилось — до того, как распространились новости о Селлерсе. Но Бог знает, какой взрыв может последовать теперь.

— В состоянии ли твои люди выяснить, где они находятся?

— Будем стараться, — сказал Джексон. — Но понимаешь ли, Стайлс, в этом городе есть районы, где черному человеку невозможно работать. Во всяком случае, черному человеку с моей репутацией. Но позволь мне кое-что тебе втолковать. Тебя очень удивит, если я скажу, что еще до процесса Ллойда кто-то вел очень тщательное и осторожное расследование деятельности сенатора Вардона? Спящим собакам не позволено лаять.

— Я слышал, — сказал Питер. — Уоллес Крамер, адвокат Ллойда, не сдался. Не далее как сегодня он сообщил мне, что на него работает частное детективное агентство, они ищут подтверждений обвинениям, которые Ллойд выдвинул против сенатора Вардона.

— Я знаю Уоллеса Крамера, — сказал Джексон. — Он помогал кое-кому из наших. Знаю и частного дюдика, который работает на него, — парня по имени Бернштейн. Но это не он. Несколько недель назад я говорил с ним. Пусто. Ноль.

— Ты хочешь сказать, что кто-то расследовал делишки Вардона еще до того, как все началось?

Джексон кивнул:

— Вардон возглавляет сенатский подкомитет, который занимается проблемой наркотиков. Какое-то время назад они выдвинули обвинение против черного копа из Гарлема. Обвинили его в том, что он сотрудничает с поставщиками наркоты. Мне довелось выяснить, что этот коп столь же невиновен, как и ты. Он был готов накрыть кое-кого на самом верху, ткнув в него пальцем, — и как раз в это время его подставили. Его выкинули из полиции, отдали под суд, и, ожидая вызова на Большое жюри, он совершил самоубийство. Говорят, перерезал себе вены бритвой.

— А ты думаешь, что он этого не делал?

— Ручаюсь, что нет, — сказал Джексон. — Я знал этого парня. У меня нет доказательств, кроме того, что я знал его. Но я рассказал тебе все это потому, что кто-то стал копать это дело. Не знаю, кто именно. Вопросы задавали по телефону. Тех, кто мог знать правду, крепко брали в оборот. И кто бы это ни был, он старался доказать, что обвинение, которое Вардон выдвинул против моего черного приятеля копа, с начала до конца шито белыми нитками.

Питер осушил свой стакан.

— Как говаривал мой отец, какое это имеет отношение к ценам на яйца?

Рокки Джексон прикурил от тлеющего окурка новую сигарету.

— Если бы у нас было время для салонных игр — помнишь: задайте двадцать вопросов и найдите героя, — я бы предложил тебе парочку. Сэмюэл Селлерс все время держит при себе юриста, специализирующегося на процессах о клевете. Он купился на данные Джереми Ллойда о сенаторе Вардоне, и синдикат распространил его тексты по всей стране. Он пошел на это не потому, что Ллойд был чистеньким, образцовым американским мальчиком. Он поверил доказательствам, которые Ллойд представил. Его материл был опубликован в сотнях газет. А это значит, что доказательства Ллойда убедили и его адвоката, которому предстояло отмазывать Селлерса на процессах о клевете, и юристов «Синдиката Кейна». А они-то понимали, что Вар-дон может пустить в ход все средства, которыми располагает, — деньги, высокопоставленных друзей и особенно своих коллег из сенатского корпуса. Сенаторы очень не любят, когда кого-то из их собратьев обвиняют в том, что он торгует благосклонностью. Слишком многое вылезает наружу. Стоит лишь чуть приоткрыть банку с червями, как они ползут наружу. Селлерс никогда бы не осмелился воспользоваться свидетельствами Ллойда, если бы он и его юридические советники не были полностью уверены в них.

— Но потом он отступил, изменил свою точку зрения.

— Более того. Он публично заявил, что Ллойд его подставил. Великому Сэмюэлу Селлерсу, который за всю свою долгую карьеру не проиграл ни одного процесса по обвинению в клевете, пришлось претерпеть такое унижение. Вы следили за процессом, Стайлс. Я знаю, потому что читал ваш отчет о суде в «Ньюсвью». Выяснилось, что документов, которые, по словам Ллойда, он фотографировал, не существует. Свидетели опровергли данные, которые якобы содержались в этих несуществующих документах. Выяснилось, что у Ллойда сомнительная подноготная. Но последней соломинкой, которая сломала спину Ллойду, было покаянное признание Селлерса, что он слишком поторопился, действовал чересчур импульсивно, не проверив толком доказательства, которые ему представил Ллойд. Сэму Селлерсу никогда теперь не обрести прежнюю репутацию; общество всегда будет испытывать некоторые сомнения по поводу любых выдвигаемых им обвинений. Интересно было бы узнать, сколько изданий отказались публиковать его колонку. Но в подтексте всей этой истории читается вот что: Ллойд не солгал, даже при беглом взгляде понятно, что и адвокаты Селлерса, и юристы «Синдиката Кейна» столкнулись со слишком взрывоопасной историей. И знаете что? Я ни на йоту не поверил покаянию Селлерса. Я не верю, что он проявил такую беспечность. Не верю, что такая беспечность может быть свойственна всей его юридической команде. И я задаю себе первый вопрос. Не было ли в распоряжении Вардона и его друзей чего-то на Селлерса? Каких-то данных, которые позволили выкручивать ему руки, пока он не заорал: «Дяденька!» — и не согласился дать задний ход?