Исчезнувший мир - [93]

– Чтобы разорвать цепочку. Отрезать все пути к Рубежу, убивать, чтобы исправить все наши ошибки. Наш самый большой изъян в том, что мы верим в собственное существование, пока нам не докажут обратное. Все образы и ощущения говорят, что мы живем и окружены реальностью, но это чудовищная ошибка, иллюзия, заслоняющая поле зрения. Мы убили здесь столько людей, но какой от этого прок? Если ты из прошлого, то какой от этого прок? Никакого. Кроме тебя. Ты способна нам помочь. Ты можешь вернуться в реальность и уничтожить всю машину, создавшую Рубеж, сделать его всего лишь вероятностью, а не неизбежностью. Вот о чем я тебя прошу. Верни нам свободу воли, другое будущее, шанс на другое будущее. Убивай, пока не всякое будущее станет заканчиваться погибелью.

– Нет, – ответила я. – Я защищаю невинных.

На одно жуткое мгновение я решила, что Хильдекрюгер все-таки меня убьет, переменит решение с внезапностью летней грозы, но он протянул мне руку и помог подняться.

– Идем, – сказал он, расстегнул наручники и выкинул их. – Путь долгий и нелегкий.

– Куда ты меня ведешь?

– Я должен тебя сберечь, – сказал он.

Я последовала за ним через поляну и вдоль вереницы деревьев, отбросив желание свернуть с тропы и оглянуться.

– Это отсюда берутся дубли? – спросила я.

– Вардогер – это дверь дома с множеством комнат. Некоторые призраки проходят через это место. Они в растерянности. Думают, что проходят сквозь зеркало. Как вы их называете? Дубли? Дубли пересекают реку вот в этом месте. Они помнят, что заблудились в лесу и каким-то образом очутились с другой стороны, как в детском кошмаре. Они выходят через лес к поляне. И возвращаются к реке, которая вроде бы должна оказаться за спиной.

– А другие? – спросила я. – Ты сказал, некоторые дубли появляются здесь, пересекая реку.

– А другие вдруг оказываются намного старше. Мы убиваем их, когда встречаем. Они хотят занять наше место. Иногда им это удается.

– Кто они?

– Мы, – ответил он. – Мы видим себя и боремся с нескончаемым мятежом, сражаемся с собой же. Ты понимаешь, когда это случается. Видишь своего двойника и понимаешь, что должен его убить. А иначе он убьет тебя. И станет тобой.

Впереди тянулись деревья Вардогер. Я оглянулась и увидела ту же бесконечную линию деревьев с другой стороны. Мариан заблудилась здесь, пересекла реку и увидела себя. Дубли миров, дубли людей.

– Ты убил всю семью Мерсалта.

– Да, топором, – признал Хильдекрюгер. – Патрик Мерсалт хотел нас уничтожить, и я уничтожил его. Он хотел выдать нас в обмен на помилование. Тридцать сребреников. Он бы привел Рубеж прямо на порог. Идиот.

Когда мы приблизились к берегу, Хильдекрюгер стянул с ветки шубу и отдал мне. Сам он завернулся в армейское одеяло.

– В конце времен холодно, – сказал он. – Ты же видела. Но продолжай идти и не сворачивай с тропы. Мы можем оказаться где-то еще. В этом и опасность. Не знаю, что будет, когда появится Рубеж, если он появится, но думаю, эта граница сломается, как яичная скорлупа, и через нее проникнет ад.

Я вскарабкалась по корням дерева и наступила на бревно, обеими руками держась за веревочные перила. По такой поверхности мне было трудно передвигаться – круглый, гладкий ствол упавшего дерева Вардогер скорее походил на окаменевшее дерево, чем на уголь. Я не чувствовала, где вода намочила дерево и оно стало скользким, где не держится протез. Хильдекрюгер взобрался после меня и шел очень близко. Я двигалась мелкими и неуклюжими, детскими шажками, схватившись за веревку. Под нами грохотала река с черными быстринами.

«Ты же видела», – сказал Хильдекрюгер. На полпути температура упала, как будто мы переступили из весны в зиму. Небо налилось свинцом, воздух заполнился кружащимися снежинками и ледяной крупой. Пейзаж впереди изменился, зелень весны сменилась зимой, хлопья снега заслоняли деревья Вардогер. Я шажок за шажком пробиралась по мосту, от изморози ствол стал еще более скользким, а вокруг, словно новорожденные звезды, парили повешенные, распятые вверх ногами над рекой и вдали, среди деревьев. Они стонали, и голоса сливались в нескончаемом хоре мук.

Я упала на колено и схватилась за веревку, прижавшись к ней, чтобы ветер не снес меня в реку. Хильдекрюгер съежился под одеялом, копна рыжих волос покрылась инеем. Поляна за нашей спиной превратилась в арктическую пустыню. Я заметила проблеск оранжевого среди зелено-стальных деревьев. И закричала в ужасе.

– Я была здесь распята, – всхлипнула я, осматривая тела над рекой в поисках собственного, – я была одной из них.

Хильдекрюгер подхватил меня и помог восстановить равновесие.

– Как ты выжила? – спросил он.

Снег налип на его ресницах, а глаза увлажнились на ледяном ветру. Он держал меня, не давая упасть.

– Меня спасли, – сказала я, гадая, не увижу ли огни спускаемого квадромодуля. – Сняли и спасли. Но спасли не того человека. Смотри – вон там, вдалеке, вон она. Та женщина – это я. Настоящая я.

Хильдекрюгер оглянулся.

– Та женщина мертва. А ты здесь.

Я не знала, что такое КТН. Я прилетела из того времени, где нет Рубежа, я всего лишь вероятность, одна из вероятностей. Болевая точка в глазах расширилась и превратилась в бездну. Все вокруг меня стало бездной.