Исчезнувший мир - [49]

Но некоторым удался такой, казалось бы, невозможный прыжок, они зацепились прочно! И, подтянувшись, вскарабкались по отвесной стене, вошли в узкий коридор, но, увы, героические усилия, затраченные на овладение им, оказались напрасными: он скоро кончился непроходимым тупиком. «В конце этого тупика медвежонок, наверное, величиною с пуделя, оставил на полу следы своих коготков».

Как попало сюда медвежье дитя, куда и многим рослым зверям путь был отрезан? Конечно, каким-то непостижимым образом его сюда доставила мать. Сидел ли он у нее на спине, когда она карабкалась из воды ко входу в туннель, бросила ли она его туда, прежде чем забраться самой, или толкала и несла перед собой в зубах, прежде чем лезть самой, — теперь мы можем только гадать об этом…

Беспредельная тьма и путаные лабиринты катакомб, как видно, не пугали медведей. Они находили силы и время порезвиться здесь: скатывались с глинистых горок прямо во взбаламученную воду пруда, взбирались снова по склону и опять катились вниз, оставляя на глине клочья шерсти, сохранившиеся и поныне.

«Сохранили прекрасную полировку» и глубокие шрамы некоторые сталактиты, о которые терлись боками или точили когти эти гости (или пленники?) подземелий.

Много жило медведей в пещерах: в некоторых, например, в гроте Гаргас в Пиренеях, находят залежи медвежьих костей, самые большие музеи получили отсюда свои наилучшие образцы. А фосфатные отложения во многих подземельях Австрийских Альп образовались, как полагают, из разложившихся медвежьих костей.

Пещерных медведей погубили, по-видимому, «пещерные» болезни: скелеты этих зверей носят уродливые следы рахита, ревматизма и других артритов, неизменных спутников сырости и мрака — искривленные суставы, сросшиеся позвонки, костные опухоли и наросты, деформированные челюсти. Недоедание тоже сказывалось: в пещерах есть было нечего, а на поверхности в студеной ледяной пустыне больной зверь с ревматическими дефектами, приобретенными в сырых казематах своего злосчастного убежища, был плохим охотником.

Род пещерных медведей постепенно вымирал и совсем угас в мадленскую эпоху неолита, в самый расцвет пещерной живописи, 15–20 тысяч лет назад, когда холод последнего оледенения привел в Пиренеи северного оленя.

«Во Франции в одной из пещер нашли более 300 медвежьих скелетов. В одном из черепов глубоко засел каменный топор» (Р. Эндрюз).

Гигантский ленивец

Чтобы заново не писать о написанном, повествование о гигантском ленивце заимствуем (с некоторыми изменениями) у бельгийского зоолога Б. Эйвельманса, в переводе Г. Вилле и в моей литературной обработке.

В 1789 году в прибрежных отложениях реки Люян нашли чудовищные кости какого-то зверя. Ростом он был, если поставить его вертикально, почти вдвое выше слона! Это положение — вертикальное — было нормальным для зверя, найденного в долине Люяна…

Находка не удивила местных жителей. Они снисходительно объяснили ученым, что это кости гигантского крота, который умирает, как только на него попадает солнечный свет. Кого могло удовлетворить такое наивное объяснение? Правитель Патагонии, бывшей тогда испанской колонией, маркиз Лорето отправил находку испанскому королю Карлосу VI, который передал ее Королевскому музею в Мадриде.

Изучением ископаемых костей занялся испанский ученый X. Гаррига. В 1796 году он опубликовал описание скелета животного. Это событие взволновало ученый мир. Скелетом чудовища заинтересовался даже великий немецкий поэт Гёте. Он написал о нем научный очерк.

Молодой в то время французский ученый, отец палеонтологии Ж. Кювье, имея в руках только рисунки, установил, что кости принадлежат гигантскому ленивцу. Он назвал его мегатерием — огромным зверем. Кювье писал:

«Зубы животного доказывают, что оно питалось растительной пищей. Крепкие, вооруженные острыми когтями передние ноги приспособлены для выворачивания корней. Огромный рост и когти обеспечивали животному полную безопасность. Оно было медлительным существом, так как не нуждалось в быстроте движений, — у него не было необходимости ни преследовать других зверей, ни самому спасаться бегством…»

Кювье считал мегатерия доисторической разновидностью ленивца. Вытянувшись во весь рост на задних конечностях, ленивец мог бы достать до второго этажа! Ведь животное это было больше шести метров в длину! Передвигался он обычно на задних лапах, лишь иногда слегка опираясь о землю передними.

Такое крупное животное не могло, конечно, жить на деревьях, как его современные родичи. Мегатерию это и незачем было, он легко мог дотянуться до вершины молодого дерева и срывать его побеги и плоды. Часто он выворачивал деревья с корнем, подкопав их огромными точно серпы, когтями. Навалившись на дерево своей чудовищной тушей, зверь тряс и гнул его. Дерево трещало под могучими ударами, сотрясалось от корня до вершины, а гигант не унимался. Наконец высокая «кормушка» с грохотом падала на землю, и медлительный зверь лениво срывал с ее ветвей вкусную листву. Но случалось (и, очевидно, нередко), что неуклюжий зверь не всегда успевал избежать удара падавшего на землю дерева. Это заключили из того, что у многих найденных позднее скелетов гигантских ленивцев кости были переломаны.