Исчезнувшие близнецы - [62]

Он мямлил и запинался, но потом ответил:

– Знаешь, она меня даже не спрашивала. Наверное, сама догадалась. Она только спросила, что ты за человек. И я ответил: красивая, привлекательная, добрая, восхитительная.

– А что она скажет, когда узнает, кто я на самом деле?

– Откуда она узнает? Кто ей расскажет?

– Зигфрид, мне кажется, что ты слишком наивен. Немцы отслеживают родословные до седьмого колена. Они захотят узнать, кто были мои родители, дедушки и бабушки.

– Не волнуйся, – ответил он. – Будем преодолевать трудности постепенно. После войны всем будет наплевать.

На том они и порешили. Будут жить сегодняшним днем. Они оба работают в Цеху, и Зигфрид позаботится о том, чтобы Каролина ни в чем не нуждалась: ни в еде, ни в одежде, ни в особом наблюдении.

– Довольно рискованно, если хотите знать мое мнение, – сказала Кэтрин. – А если бы Зигфрида перевели? Ведь шла война…

– А разве у нее был выбор? Мы были заключенными в гетто при самых ужасных обстоятельствах. Мы знали, что его должны были ликвидировать, а нас отослать в другое место. Что ждало нас в будущем? План Каролины, каким бы невероятным он ни казался, все-таки был планом. С тех пор я не задавала ей лишних вопросов. Я поняла, что она поступает так не из-за еды или каких-то привилегий. Она по-настоящему любила немецкого солдата. И не мне судить лучшую подругу.

Глава двадцать пятая

– Весну 1942 года мы с Каролиной провели как обычно. Каждый день ходили на работу в Цех. Время от времени я доставляла донесения полковнику, но уже намного реже. Каролина много времени проводила с Зигфридом, а я стала чаще бывать с Давидом. Но обыденность обманчива, она заставляет поверить в постоянство. В Хшануве единственное постоянство – непредсказуемость. Хшанув менялся. Все больше людей депортировали. Каждый день на столбах появлялось все больше имен.

Ценные рабочие были избавлены от депортации. Давид позаботился о том, чтобы мы с Каролиной значились среди лучших швей, поэтому мы были уверены, что в списки не попадем. Но на стене появилось новое объявление: гетто расселялось. Скоро в Хшануве не останется ни одного еврея.

В Цеху тоже многое менялось. Прибыли новые управляющие-немцы, и Давид учил молодых немецких солдат, передавая им часть своих полномочий. Как-то в мае мы лежали ночью у Давида в комнате и он рассказал мне, что слышал о новой швейной фабрике в концлагере Германии. Его пригласили участвовать во встрече, где обсуждалось обустройство лагеря.

– Меня могут направить туда запустить производство.

– Когда?

– Они не сказали. Если это и случится, то, вероятнее всего, в следующем году.

– Ты можешь забрать нас с собой?

– Ты имеешь в виду себя и Каролину?

– Разумеется.

Он немного подумал, потом сказал:

– Я мог бы выучить тебя на мастера и взять с собой. Но без Каролины.

Я кивнула:

– Ладно. О ней позаботится Зигфрид. Он собирается жениться и забрать ее к своим родителям на ферму в Баварии.

Давид покачал головой:

– Ты шутишь?

– Почему?

– Мы в войне. Зигфрид недавно мобилизован, он рядовой пехоты. Каким образом он собирается взять Каролину в жены и отправиться в Баварию? Он приписан здесь. Его могут послать куда угодно. У Германии почти четыре миллиона солдат воюют на Восточном фронте. Каждый пехотинец, с которым я общался, боится, что завтра его отправят на фронт. У Зигфрида нет ни звания, ни заслуг.

– Он пообещал, что, как только представится возможность, он отвезет ее к матери. Каролина поживет там, пока война не закончится.

– Я очень хочу, чтобы этот план сработал, но я настроен скептически. – Давид поцеловал меня. – Но ты… Я не хочу тебя терять. Я научу тебя и попытаюсь увезти с собой.

– А что делает мастер?

Он улыбнулся:

– Все, что я скажу.

– Что именно? Я же не знаю, понравится ли мне эта работа.

Лена замолчала, глубоко вздохнула:

– Смешно, но среди всех ужасов оккупации мы находили время быть счастливыми. Жизнь может быть прекрасной, а лежать рядом с Давидом – истинное блаженство. Я знала, что он пойдет на все, чтобы меня защитить. Я была уверена: мы выживем и будем вместе всегда.

– Но…

– Его отослали через неделю. Нежданно-негаданно. Я пришла на работу, и всем работникам представили нового управляющего – немецкого офицера. Зигфрид сказал Каролине, что Давида перевели куда-то вглубь Германии. Я была просто раздавлена. У нас даже не было возможности попрощаться.

– Должно быть, это было ужасно. Вы так сблизились…

– Этой ночью мы были вместе, а назавтра нас разлучили. Я не знала, увидимся ли мы снова. Куда бы ты ни повернулся, война бьет тебя по лицу. Мой защитник, мой любимый уехал, и я понятия не имела, что будет с моей ролью связной. Я решила повидаться с полковником.

У меня не было ни наряда на шинели, ни письменного разрешения покидать гетто. Я не могла взять, как раньше, тележку с шинелями. Если меня остановят по дороге, оправданий я не найду. Но я все равно пошла.

Я постучала. Открыла дочь полковника. Она обернулась и закричала:

– Папочка, опять пришла та девушка со швейной фабрики!

Вышел озадаченный полковник Мюллер. Мы стояли на крыльце.

– Ты что здесь делаешь?

– Давида отослали.

– Я знаю. Его перевели в Гросс-Розен. Там ткацкая фабрика.