Исчезнувшие без следа - [38]

Ворота распахнулись. Дружинин тронул машину с места и выехал с территории пансионата – неспешно, потому что теперь им нечего было опасаться. Некоторое время ехали молча. Но Шаповал был слишком заинтригован и не смог удержаться:

– Так что все-таки случилось, Андрюха?

– Ты о чем? – мрачно осведомился Дружинин.

По нему было видно, что он все прекрасно понимал.

– Более душераздирающей сцены прощания я еще в своей жизни не видел, – сказал Шаповал с самым серьезным выражением лица, на какое только был сейчас способен.

– Я и сам ничего не понимаю! – в сердцах бросил Дружинин. – Мы с ней провели чудную ночь, она что-то там лепетала про то, что готова стать моей подружкой, пусть даже под двадцатым номером, свой телефончик московский оставила. А сегодня – знать я тебя не знаю, врезала и ушла.

Если бы сейчас Дружинин увидел выражение лица Шаповала, то они запросто могли бы вписаться в дерево: Шаповал преисполнялся восторгом, лицо у него уже перекосилось, и выглядел он что надо, но все-таки еще сдерживался и даже смог осведомиться елейным голоском:

– Спал с ней, да? А она будто и ни при чем? Будто и не было?

– Ну! – буркнул Дружинин. – Как будто она – это не она.

И тут Шаповала прорвало. Он расхохотался так, что если бы не запертая дверца – наверняка выпал бы из машины.

– Это не она, Андрюха! – еле выговорил он сквозь смех. – Их двое – Оля и Аля. Близняшки.

Шаповал, хохоча и даже поскуливая, раскачивался на сиденье. Дружинин изобразил зверское лицо. Потом не выдержал – и засмеялся тоже.

Глава 29

– Твоя работа? – осведомился Удалов, когда Дружинин появился на базе.

– Вы о чем, Федор Иванович?

– Ты глазки не закатывай. Прекрасно понял, что я спрашиваю о Шаповале.

– И что же Шаповал?

– Тьфу ты! – бросил Удалов в сердцах. – Прекрати ваньку валять! Шаповала повсюду ищут…

– Не найдут, – уверенно сказал Дружинин.

– Мы же с тобой договорились – ты его только навестишь.

– Я его и навестил.

– И дальше что? К чему этот побег? Ты знаешь, что ему за это будет?

– Хуже, чем было, уже не будет.

– А что было?

– Его там закололи какой-то дрянью, он еле живой был. Я его зову – а он меня не узнает.

Удалов посмотрел недоверчиво, но очень скоро понял, что Дружинин говорит правду.

– Врачи-то знают, что делают, – сказал он не слишком уверенно.

– Это никак не связано с его ранением, поймите. Его готовят к медкомиссии и действуют хуже гестапо, вы уж мне поверьте. Зачем ему все это? Он уйти хочет – ну так отпустите его! Не мучайте! Сам Шаповал меня попросил, чтобы я его оттуда забрал. Ничего он уже не хочет – ни официальной пенсии, ни каких-либо почестей. Я, говорит, молод, еще на жизнь себе заработаю, а эти издевательства терпеть больше не хочу. Он же мне как брат, вы это знаете. Посадил я его в машину и вывез оттуда.

Удалов хмурился, но было видно, что он поверил.

– Где же ты его спрятал?

– Я его к сестренке своей отправил, Федор Иванович.

– К той, которая под Самарой?

– А у меня другой нет. Одна-единственная. Толик там подлечится…

– Да у него же рана еще не зажила! – сказал с досадой Удалов. – Ему перевязки нужны, медикаменты. А у медработников инструкция: обо всех огнестрельных ранениях сообщать куда надо, ты же знаешь. За ним придут, начнется разбирательство…

– За ним не придут. У сестренки есть подруга – врач. Она все сделает по-свойски.

– Оптимист! – покачал головой Удалов.

Но уже не сердился. Дружинин замолчал, зная, что должно пройти некоторое время, чтобы все улеглось. Так и получилось. Удалов после долгой паузы поднялся из-за стола, подошел к шкафу и распахнул дверцу. Дружинин увидел стопку одноцветных папок.

– Личные дела бойцов «Антитеррора», – сказал, не оборачиваясь, Удалов. – Тот, первый, состав.

– Откуда это у вас? – вырвалось у Дружинина.

– Я еще в прошлый раз, когда к нам пришел Крамаренко, подумал, что после того «Антитеррора» должны какие-то бумаги остаться – не могло же все исчезнуть просто так, бесследно. Мы сейчас напрямую подчиняемся правительству, премьеру. Значит, и раньше «Антитеррор» под правительством ходил. Так я думал. Начал осторожненько наводить справки – и вот, – он показал рукой на папки, – разыскал.

Выложил папки на стол.

– Я просмотрел здесь кое-что, Андрей. И обнаружил одну интересную особенность. Все бойцы того, первого, состава группы были либо сиротами, либо вышли в жизнь из детского дома.

– И у нас та же картина, – пожал плечами Дружинин.

– С нами-то как раз все ясно. И с тем, первым, составом тоже было бы ясно, если бы не история с Крамаренко.

Удалов нашел нужную папку, раскрыл ее. С фотографии смотрел Крамаренко.

– Я внимательно изучил его личное дело. И так получается, что он таки воспитывался в калининском детдоме. Но его там не было, мы уже выяснили это. Я хочу, чтобы ты, Андрей, проверил их всех. Обзвони детские дома, где они воспитывались, или опекунов, если фамилии таковых имеются в делах.

– Для чего?

– Мне кажется, что все эти детские дома и сиротские биографии – фикция. Вот есть такое чувство, не знаю – почему.

Удалов закрыл личное дело Крамаренко.

– Только нужно это сделать так, чтобы никто ничего даже не заподозрил. Вообще никто не должен знать, что мы здесь, в «Антитерроре», занимаемся подобными вещами.