Исчезновение Йозефа Менгеле - [7]

Грегор все чаще и чаще наведывается в эту редакцию, средоточие нацистов в Буэнос-Айресе. Здесь он иногда сталкивается с громилой, о котором ему еще в Освенциме говорил один из его постоянных поставщиков: всегда с овчаркой, натасканной рвать в лохмотья человеческую плоть, Йозеф Шваммбергер руководил лагерями для принудительных работ и уничтожил несколько гетто в Польше. Здесь же Грегор знакомится с Рейнхардом Копсом, журнальным специалистом по жидомасонским заговорам, отставником спецслужб Гиммлера на Балканах, и завязывает дружбу с тем, кого Фрицш рекомендует как «золотое перо, великого творца растущего успеха “Дер Вег”», – прекрасно написанные статьи этого автора, которого зовут Уиллем Сассен, Грегор уже отмечал про себя. Слишком часто прикладывающийся к виски и к тому же отчаянный курильщик (а Грегор – нет), голландец-полиглот в полосатом костюме производит на него впечатление. Грегор тщательно старается встречаться только со «сливками» или «мандаринами»: ведь он и в университете, и в Освенциме никогда не общался с низшими чинами СС, а только с главврачами и комендантами лагерей. Он не выносит посредственностей.

Два усатых нюхом чуют друг друга. Сассен, как и Грегор, добровольцем вступил в голландскую группу СС, воевал на русском фронте и продвинулся по советской территории до Кавказа, где был тяжело ранен. Как и Грегор, Сассен, работавший пропагандистом Рейха на бельгийском радио и один из виднейших коллаборационистов, был арестован после войны в Голландии и приговорен к длительному тюремному заключению, но дважды бежал, добрался-таки до Ирландии, а потом и до Аргентины, сам правя шхуной, отплывшей из Дублина.

Сассен ценит классическое образование и силу убеждений своего нового друга-медика; Грегор верит в его умение хранить тайну и впервые с тех пор, как попал в Буэнос-Айрес, открывает свое настоящее имя и рассказывает свою настоящую историю. Как и всем вокруг, прежде всего женщинам, а следом за ними и Фрицшу, который платит Сассену солидную зарплату и оплачивает его жилье, Грегору не удается устоять перед выправкой и краснобайством голландца; тот, хитрюга, за несколько месяцев в совершенстве освоил испанский язык и роет себе норку в Аргентине. Его записная книжка с адресами впечатляет Грегора. А при первой же возможности Сассен представит ему Руделя, которому иногда прислуживает как шофер или мальчик на побегушках, – да-да, того самого знаменитого оберста Ханса Ульриха Руделя, аса из асов люфтваффе, самого знаменитого орденоносца в истории Германии (2530 вылетов, 519 подбитых танков), тоже беженца в Аргентину, – и еще множество подобных шишек. Сможет он встретиться и с самим президентом Пероном, всегда готовым «уделить немцам времени столько, сколько им надо».

13

Перон никогда не забывал о главном немецком генеральном штабе, его наставнике в искусстве военного командования еще с тех времен, когда аргентинская армия носила островерхие каски и на ее вооружении состояли маузеры и пушки с заводов Круппа. Щегольская выправка, авторитет, дисциплина: немецкий военный гений так впечатляет молодого Перона, что он сочиняет тезисы о битве при Мазурских озерах и редко засыпает без того, чтоб не заглянуть перед сном в трактаты любимых прусских военных стратегов – Клаузевица, графа Альфреда фон Шлиффена и Кольмара фон дер Гольца, теоретика нации, вооруженной до зубов, той модели общества, которую дорвавшийся до власти Перон сейчас навязывает Аргентине. Все должно быть подчинено целям национальной обороны.

Его привлекает Германия, а потом, в начале 1920-х, когда к власти приходит Муссолини, и Италия. Как все метатели лассо своего поколения, Перон восхищен подвигами Итало Бальбо и Франческо де Пинедо, летающих фашистов, этих неустрашимых авиаторов, ворвавшихся в испещренный звездами эфир, дабы соединить Рим с Южной Америкой. Аргентинские радиоволны распространяют голос дуче; наслушавшийся его Перон бежит в кинотеатр «Палас» смотреть «Один человек, один народ». Муссолини поражает его: вождь, посланный самим провидением, способен спасти нацию и взорвать непрерывность Истории.

Италию он открывает для себя в 1939-м, сперва проходя обучение в фашистской армии, а потом как военный атташе при аргентинском посольстве в Риме. Целых два года он путешествует, присматривается и делает памятные записи: Перон убежден, что попал в эпицентр исторического эксперимента, не виданного со времен Французской революции, – учреждение подлинно народной демократии. Муссолини удалось объединить разрозненные силы той целью, какую он поставил: национальным социализмом. 10 июня 1940 года итальянская армия вступает в войну. С балкона площади Венеции дуче заставляет необъятную толпу ликовать от восторга в присутствии Перона – тот стоит рядом в пышном парадном мундире.

За несколько месяцев до этого Перон ездил в Берлин, а потом, вскоре после молниеносного вторжения в Польшу, и на Восточный фронт. Перон, прочитавший «Майн кампф» в итальянском и испанском переводах, восхищенный бронзовыми бюстами работы Брекера и Торака[11], изумлен происходящими на его глазах переменами: Германия опять поднимается, нацизм залечил раны, и больше нигде в Европе нет столь слаженно работающей государственной машины. Немцы строем ходят на превосходно организованную государственную службу. Живой вулкан Гитлер гипнотически действует на массы: История превращается в театр, это триумф воли, и, словно в фильмах «Буря над Монбланом» и «Белое безумие», где играла Лени Рифеншталь, – Перон узнал о них в первую немецкую поездку, – отвага братается со смертью. Гитлеровская лава сметет все на своем пути.