Исчезновение во тьме - [17]

Она была прекрасна.

— Слушай, а ты ничего, — пробормотал Монах.

— Вот как? — Девушка рассмеялась.

Головокружение и боль от ушибов исчезли. Монах пошевелился. Женщины никогда не обращали на него внимания. А такие красивые, как эта, вообще его не замечали. Их не интересовали писатели. Они не считали их пригодными для совместной жизни. Женщины присматривали служащих, работников корпораций — короче, обитателей высоких небоскребов по ту сторону Гудзона. Людей с «бабками».

Она прикрыла рукой ротик, потом помогла ему сесть. Ручки у нее были крошечные, как у ребенка.

— Похоже, ты побывал в другом мире. Слышал, как я пищала?

Монах нахмурился, пытаясь сообразить, о чем идет речь.

— Эй, а ты случайно не эльф? — Девушка погладила его по колючим волосам и наклонилась посмотреть на уши. Уши у него были странные. Вроде как остренькие.

— Хм-м…

— Мой отец был карлик. Представляешь? — Она улыбнулась и раскинула руки, словно приглашая осмотреть ее всю. От такого предложения Монах не мог отказаться. Изумительное, стройное и гибкое тело.

— Ух ты… — только и мог произнести он. Она снова засмеялась и посмотрела на него тепло и доверительно.

— Я — Рысь. А ты кто?

— Монах, — выпалил Монах.

— Да… — пробормотала она тихо. — А знаешь, ты похож на детей цветов. Они всегда пребывают в других мирах. Они жили в двадцатом веке и утверждали, что надо заниматься любовью и все такое. — Девушка улыбнулась, словно подобное казалось ей смешным. — И еще они медитировали. А многие носили одежду такого же цвета, как у тебя.

— Правда?

— Да. И еще сандалии.

Монах посмотрел на разбрызганную по своему комбинезону краску, потом на красно-черные сандалии. Дети цветов? Так это они ели семена? Может, они эльфы?

— Я…

— Что? — вопросительно посмотрела на него Рысь.

— Мне кажется… Я как-то раз видел их по калифорнийскому каналу… — Как она их назвала? — Детей цветов.

Рысь неожиданно прикрыла лицо руками и едва не сложилась пополам от хохота. Монах сообразил, что она смеется, только когда она выпрямилась, вытерла слезы и перевела дух.

— Ну вот! — выдохнула Рысь. — Теперь ты меня понял.

Монах окончательно растерялся.

— Ладно, где ты живешь? — спросила Рысь, отбросив волосы, а потом снова пригладив их мягким движением руки. Взглянув на него, она добавила: — Монах.

— А?

— Может, хочешь пойти ко мне?

Монах опешил. Странное тепло разлилось по его телу. Не может быть. Такая красивая, роскошная женщина не должна говорить подобное. Наверное, он что-то пропустил, недопонял или неправильно истолковал. Но Рысь взяла его за руки и попыталась поднять с земли. Для девушки она оказалась очень сильной.

При этом она была миниатюрной, почти крошечной. Ее голова едва доставала ему до груди, а он не отличался большим ростом. Но это делало ее только еще прекраснее. Когда она запрокинула голову и скользнула ручками по его рубашке, сердце Монаха застучало сильно и громко. На мгновение ему показалось, что оно готово выскочить из груди.

— Что ты со мной делаешь, — простонала Рысь. — Ты смотришь и слушаешь. Как мне это нравится.

— Что?

Она рассмеялась.

В нескольких шагах лежал на боку черно-белый скутер «хонда». Он идеально подходил к сандалиям Монаха. Рысь подняла аппарат и завела двигатель. Вот на чем его сюда принесло, подумал Монах. На скутере.

— Садись скорее, Монах. Ты клевый парень! Ну, давай!

Клевый?..

Вдвоем на скутере было тесно. Монах с трудом протиснулся на заднее сиденье. Никак не получалось — сидеть и не прикасаться к девушке. Он чувствовал, как плотно прижимаются к внутренней поверхности его бедер соблазнительные и упругие ноги Рыси. Это было непередаваемое ощущение, от которого у Монаха перехватило дыхание.

Рысь неожиданно оглянулась, встряхнула волосами и положила его руки себе на талию.

— Не стесняйся! — крикнула она. — Я девочка, а ты — мальчик. Сечешь?

— Что?

— Держись!

Скутер взвыл, и они вылетели из переулка на Мэйн-лайн.

Эту поездку Монах не забудет никогда. Скутер носило от бордюра к бордюру, прохожие в ужасе шарахались в стороны. По голове и рукам Монаха ударялись чьи-то головы и локти. Временами он видел какие-то дома, людей, случайный автомобиль, с которым им едва удавалось разминуться… Монах вспомнил крысу, которая прокладывала себе путь между сотен ног. Теперь он сам напоминал себе эту крысу. Наверное, никто не смог бы провести скутер по Мэйн-лайн так, как это сделала Рысь.

Прямо перед ними возник огромный фургон департамента санации. Скутер буквально облизал его черный кузов. Монах успел разглядеть, как одетые в черное люди ворочали в глубине фургона пластиковые мешки с трупами, стараясь запихать их поглубже.

Монах дико закричал:

— А-а-а-а-а-а!

В следующее мгновение или в то, что ему показалось следующим мгновением, скутер вылетел в боковую аллею и остановился. Рысь выскользнула из кольца его рук и спрыгнула на землю. Монах тоже сполз с седла; ноги дрожали, словно рядом проезжала электричка. Рысь улыбнулась и приковала скутер к одному из стальных поручней семиэтажного гроба-отеля.

— Хорошо прокатились?

— Угу, — только и смог промычать Монах. — Круто.

— Умница. — Рысь похлопала его по плечу и вдруг оказалась совсем рядом. — Это мой дом, понял, — негромко произнесла она. — Никому об этом не рассказывай, ладно?