Исчезновение Стефани Мейлер - [9]

— Нет, мое! Я раньше тебя приехала.

— Будь добра, отстань от нас от всех и вали отсюда! — зарычал Монтейн.

Анна обернулась к Гулливеру, призывая его в свидетели:

— Шеф… может, вы вмешаетесь?

Гулливер терпеть не мог конфликты.

— Ты не на службе, Анна, — умиротворяюще произнес он.

— Я на дежурстве!

— Оставь это дело Монтейну, — отрезал Гулливер.

Монтейн торжествующе осклабился и направился к дому, оставив Анну наедине с Гулливером.

— Это несправедливо, шеф! — вспыхнула она. — Почему вы позволяете Монтейну так со мной разговаривать?

Но Гулливер не желал ничего слушать.

— Ради бога, Анна, давай обойдемся без сцен! — добродушно попросил он. — На нас все смотрят. Это сейчас совершенно лишнее. — Он с любопытством взглянул на нее. — Ты со свидания, что ли?

— С чего вы взяли?

— Губы накрасила.

— Я часто крашу губы.

— Нет, тут другой случай. Вид у тебя такой, как будто ты со свидания. Может, тебе лучше вернуться? Увидимся завтра на службе.

Гулливер в свою очередь двинулся к дому. Она осталась одна. Вдруг кто-то ее окликнул. Она оглянулась. К ней подошел Майкл Берд, главный редактор «Орфеа кроникл»:

— Анна, что случилось?

— Без комментариев, я не при делах, — отрезала она.

— Скоро будешь при делах, — улыбнулся он.

— Что ты имеешь в виду?

— Ха, когда возглавишь городскую полицию! Вы из-за этого ругались с Монтейном?

— Не понимаю, о чем ты, Майкл.

— Да неужели? — наигранно удивился тот. — Все знают, что следующим шефом полиции будешь ты.

Она молча пошла к своей машине. Сняла бронежилет, бросила его на заднее сиденье и тронулась с места. Можно было вернуться в кафе «Афина», но у нее пропало всякое желание. Дома она устроилась под навесом на крыльце, с бокалом вина и сигаретой. Вечер выдался теплый.

Анна Каннер

В Орфеа я приехала в субботу, 14 сентября 2013 года.

Дорога от Нью-Йорка заняла от силы часа два, но мне показалось, что я обогнула весь земной шар. Вместо небоскребов Манхэттена я оказалась в мирном городке, залитом вечерним солнцем. Я поехала по Мейн-стрит, потом свернула в свой новый квартал, к арендованному дому. Ехала медленно, разглядывала прохожих, детишек, толпившихся около фургона торговца мороженым, добропорядочных соседей, возившихся на клумбах и грядках. Вокруг царил абсолютный покой.

Вот наконец и мой дом. Передо мной открывалась новая жизнь. От прежней осталась только мебель, которую доставили из Нью-Йорка. Я достала ключ, открыла входную дверь, вошла в темный холл и включила свет. К моему изумлению, весь пол оказался заставлен коробками. Я обежала весь первый этаж: мебель не распакована, наверх ничего не поднято, ящики с моими вещами свалены в комнатах.

Я немедленно позвонила в транспортную компанию, с которой заключила договор. Но дама на другом конце провода нелюбезно ответила: «Вы ошибаетесь, миссис Каннер. Ваши бумаги лежат передо мной. Вы, по-видимому, не там поставили галочку. У вас заказана доставка, но не распаковка». В трубке раздались короткие гудки. Я снова вышла из дома, чтобы не видеть весь этот хаос, и в досаде уселась на ступеньки крыльца. Вдруг передо мной выросла какая-то фигура, в каждой руке у нее была бутылка пива. Фигура оказалась моим соседом Коди Иллинойсом. До этого мы с ним виделись дважды: когда я смотрела дом и когда приезжала подготовить переезд, подписав договор об аренде.

— Хотел сказать вам «добро пожаловать», Анна.

— Вы очень любезны, — хмуро сказала я.

— А вы, похоже, не в настроении, — отозвался он.

Я пожала плечами. Он протянул мне бутылку пива и сел рядом. Я рассказала про свои злоключения с переездом, он вызвался помочь распаковать вещи, и через несколько минут мы уже подняли кровать в комнату, предназначенную для спальни. Я спросила:

— Что мне делать, чтобы меня здесь приняли?

— Не берите в голову, Анна. Люди вас оценят. Вообще-то можете летом устроиться волонтером на театральный фестиваль. Работа на таком мероприятии очень сплачивает.

Коди был первым человеком, с которым я подружилась в Орфеа. Он держал чудный книжный магазин на Мейн-стрит, вскоре ставший для меня вторым домом.

В тот вечер, когда я после ухода Коди распаковывала коробки с одеждой, мне позвонил бывший муж.

— Анна, что за шутки? — услышала я, не успев снять трубку. — Уехала из Нью-Йорка и даже не попрощалась!

— Мы с тобой давно попрощались, Марк.

— И тебе меня не жалко?

— Зачем ты звонишь?

— Захотелось с тобой поговорить, Анна.

— А мне не хочется с тобой говорить, Марк. Мы разошлись. Окончательно. Точка.

Он пропустил мою фразу мимо ушей.

— Я сегодня ужинал с твоим отцом. Это было потрясающе.

— Слушай, оставь в покое моего отца.

— Я что, виноват, что он меня обожает?

— Зачем ты мне все это говоришь, Марк? В отместку?

— Ты не в духе, Анна?

— Да, — вспылила я, — не в духе! У меня вся мебель разобрана на составные части, я не знаю, как ее собрать, и мне, конечно, нечем заняться, кроме как выслушивать твои стенания!

Я сразу пожалела о своих словах. Конечно же он за них уцепился и собрался мчаться на помощь:

— Тебе помочь? Я уже в машине, выезжаю!

— Нет, только не это!

— Через два часа буду. Будем всю ночь собирать мебель, строить мир заново… Как в старое доброе время.