Исчезновение Стефани Мейлер - [11]

— Если у кого-то есть ключ Стефани, значит, у него может быть и ее мобильник.

— Ты хочешь сказать, что эсэсмэску послала не она? Тогда кто?

— Кто-то, кто хотел выиграть время.

Я вытащил из заднего кармана конверт, который достал накануне из почтового ящика, и протянул Анне:

— Это выписка с кредитной карты Стефани. В начале месяца она ездила в Лос-Анджелес, и нам еще надо выяснить зачем. По моим сведениям, с тех пор она никуда не летала. Стало быть, если она уехала добровольно, то только на машине. Я объявил в розыск ее номера; если она где-то в пути, дорожная полиция быстро ее найдет.

— Ты времени даром не терял, — уважительно сказала Анна.

— Время терять нельзя, — ответил я. — Еще я запросил детализацию ее звонков и выписку с кредитки за последние месяцы. Надеюсь, сегодня к вечеру получу.

Анна быстро пробежала глазами выписку.

— Последний раз она использовала кредитную карту в понедельник вечером, в 21.55, в «Кодиаке». Это ресторан на Мейн-стрит. Поехали туда. Может быть, кто-то что-то видел.

«Кодиак Гриль» находился в конце Мейн-стрит. Управляющий, справившись с графиком работы на неделю, указал нам, кто из персонала был на месте в понедельник вечером. Одна из опрошенных официанток узнала Стефани по фото, которое мы ей показали.

— Да, помню ее. Была здесь в начале недели. Красивая девушка, и одна.

— Вы заметили что-то особенное? Ведь к вам каждый день ходит множество посетителей, а вы запомнили именно ее.

— Она не первый раз приходила. Всегда просила один и тот же столик. Говорила, что ждет кого-то, но никто не приходил.

— А что было в понедельник?

— Она пришла около шести вечера, в начале моей смены. Сидела и ждала. Потом заказала салат «Цезарь» и колу и в конце концов ушла.

— Точно, около десяти.

— Возможно. Время я не помню, но она долго сидела. Расплатилась и ушла. Вот все, что я помню.

Выйдя из «Кодиака», мы заметили, что в соседнем здании расположен банк с банкоматом на улице.

— Там обязательно должны быть камеры слежения, — сказала Анна. — Возможно, Стефани в понедельник на них попала.

Спустя пару минут мы сидели в тесном кабинете банковского охранника, и тот показывал нам, куда направлены разные камеры в здании. Одна смотрела на тротуар, на ней была видна терраса «Кодиака». Охранник прокрутил нам понедельничные записи, начиная с 18.00. Я вглядывался в прохожих на экране и вдруг увидел ее.

— Стоп! — закричал я. — Это она, это Стефани.

Охранник остановил картинку.

— Теперь медленно отмотайте назад, — попросил я.

Стефани на экране пошла задом наперед. Сигарета у нее во рту стала целой, потом она поднесла к ней золотистую зажигалку, взяла двумя пальцами и убрала в пачку, а пачку положила в сумку. Отошла еще назад, свернула с тротуара к синей компактной машинке и уселась в нее.

— Это ее машина, — сказал я. — Двухдверная синяя «мазда». Я видел, как она в нее садилась на парковке окружного отделения полиции штата.

Я попросил охранника прокрутить запись вперед, и мы увидели, как Стефани выходит из машины, зажигает сигарету, выкуривает ее на ходу и направляется к «Кодиаку».

Затем мы промотали запись до 21.55, когда Стефани расплатилась за ужин кредитной картой. Через две минуты она показалась на экране снова. Взвинченной походкой подошла к машине. Прежде чем сесть в нее, достала из сумки телефон. Кто-то ей звонил. Она поднесла телефон к уху, звонок был очень короткий. Сама она явно не говорила, только слушала. Нажав на отбой, она села в кабину и с минуту сидела неподвижно. Ее было отчетливо видно через ветровое стекло. Потом она поискала в телефоне номер, позвонила, но тут же нажала на отбой. Как будто звонок не проходил. Подождала пять минут за рулем. Явно нервничала. Потом позвонила снова — на этот раз с кем-то поговорила. Звонок длился секунд двадцать. Наконец машина тронулась, двинулась на север и скрылась из виду.

— Похоже, это последнее изображение Стефани Мейлер, — пробормотал я.

После полудня мы долго опрашивали подруг Стефани. Большинство жили в Саг-Харборе, где она родилась.

Никто из них с понедельника не имел от Стефани никаких вестей, все тревожились. Тем более что Мейлеры-старшие тоже их всех обзвонили и добавили беспокойства. Все пытались с ней связаться — и по телефону, и по электронной почте, и через социальные сети, стучались к ней в дверь. Безуспешно.

Из разговоров выходило, что Стефани была женщиной порядочной во всех отношениях. Не кололась, пила немного, прекрасно со всеми ладила. Друзья знали про ее личную жизнь больше, чем родители. Одна из подруг сказала, что недавно познакомилась с ее парнем:

— Да, был один тип, некий Шон, она с ним однажды на вечеринку приходила. Это было очень странно.

— Что именно странно?

— Химия между ними. Что-то не ладилось.

Другая подруга утверждала, что Стефани вся в работе:

— В последнее время мы со Стефани почти не виделись. Она говорила, что у нее куча работы.

— А над чем она работала?

— Понятия не имею.

Третья рассказала о ее поездке в Лос-Анджелес:

— Да, две недели назад она летала в Лос-Анджелес, но просила никому об этом не говорить.

— Зачем она туда ездила?

— Не знаю.

Последним из друзей, кто с ней разговаривал, был Тимоти Волт. Они встречались со Стефани накануне, в воскресенье вечером.