Исчезновение Одиль - [8]

– Спасибо, мсье Бедон.

Тот снял с доски ключ и протянул ему.

– Двенадцатый, тот, что был у вас в прошлый раз.

Он узнал эту комнату, с ее обоями в цветочек, медной кроватью и большим зеркальным шкафом.

Как и шестью месяцами раньше его сестра, он тут же снова спустился в холл, кивнул хозяину и направился в сторону бульвара Сен-Жермен. То, что он только что услышал от мсье Бедона о последнем приезде Одиль в Париж, напомнило ему об одной ее фразе.

"Я открыла для себя в Сен-Жермен-де-Пре потрясный ночной кабачок. Там всего пять музыкантов, но им удается создать такую грохочущую атмосферу. Он совсем маленький. Называется «Каннибал».

Туда-то он на всякий случай и направился. Не без труда отыскал он вывеску и лестницу в полуподвал, откуда доносилась поп-музыка.

Заведение оказалось и в самом деле небольшим. В зале могло поместиться десятка три посетителей, но сейчас он был заполнен лишь наполовину. На узкой эстраде – пять длинноволосых музыкантов, самые длинные волосы у гитариста.

– Вы один? – спросил у Боба хозяин с весьма сильным шведским акцентом.

– Да.

– Это ничего. Присаживайтесь за этот столик. Что вы будете пить?

– Виски.

Его обслужила красивая девушка, носившая самую короткую юбку, которую он когда-либо видел.

В зале были главным образом пары, влюбленные, некоторые из них танцевали на крошечной площадке.

– Скажите, это тот же оркестр, что был здесь и полгода назад?

– Да, мсье. Вот уже полгода, как они здесь работают. Хорошо играют, правда?

– Да, разумеется.

Ему пришлось подождать с полчаса, пока музыканты не сделают перерыв. Трое из них остались на своих местах и закурили. Один направился к бару, а другой пошел к выходу. Это был гитарист. Боб проследовал за ним на тротуар, где тот дышал воздухом.

У него была светлая жидкая борода, и он казался очень юным, еще сохранившим румянец на щеках.

– Сигарету?

Гитарист взял.

– Спасибо.

– Часто бывает, что женщины приходят к вам в ресторан одни?

– Редко, а профессионалки – никогда. Хозяин этого не хочет. Забавно, конечно, но он весьма стыдлив на свой манер.

– Мне бы хотелось знать: вам знакомо это лицо?

Он показал ему фотографию Одиль, которую его собеседник взял и отправился разглядывать под газовым рожком.

Возвращая снимок, он, казалось, колебался.

– Кем она вам приходится?

– Сестрой. Но ничего не бойтесь. Ей предоставлена полная свобода, и я в курсе большей части ее любовных похождений.

– Вы в этом уверены?

– Да.

– Она вам рассказывала обо мне?

– О вас нет, но о "Каннибале – да. Вы переспали с ней, ведь так?

– Да.

– И она первая с вами заговорила?

– Да.

– Узнаю свою сестру.

– Ей хотелось поговорить о гитаре. Она тоже на ней играет.

– Да, играла. Что еще она вам рассказала?

– Что живет в Лозанне, в старом доме, принадлежавшем еще ее прадеду, и что ей в нем до смерти скучно. Я спросил у нее, почему она не переберется в Париж, и она ответила, что у нее нет ни денег, ни профессии.

«Все, на что я была бы способна, – вздохнула она, – это стоять за прилавком магазина».

– Она оставалась до закрытия?

– Да.

– И пошла к вам домой?

Привести кого-нибудь в гостиницу «Меркатор» Одаль бы не осмелилась.

– Если это можно назвать домом. У меня плохо обставленная и малоаппетитная комнатенка в меблирашке на улице Муфтар.

– И она туда с вами пошла.

– Да. Мы с ней занимались не только любовью. Она много рассказывала. Нужно сказать, она до этого пропустила два-три стаканчика.

– О чем она рассказывала?

– О себе. Она завидовала, что у меня есть профессия, хотя я и зарабатываю мало денег. Жалела, что забросила гитару.

"И так во всем, – вздыхала она. – Я берусь за что-нибудь с увлечением, и кажется, что наконец-то я спасена, что я нашла свой путь. Потом, через месяц или через полгода, я чувствую себя так, будто сражалась с пустотой. Ничего уже не существует, я себе отвратительна... ".

– Я ее хорошо знаю, и мне она тоже часто признавалась в этом.

– Знаете, ведь заниматься любовью для нее не главное.

– Я всегда это подозревал.

– Ей хочется сделать так, чтобы ее партнер получил наслаждение, но сама она его не получает. Мне нужно возвращаться. Через полчаса будет еще один перерыв.

Боб снова сел за столик и заказал еще одну порцию виски.

– Вы ни разу здесь не были? – спросил хозяин.

– Нет. Зато некоторое время назад сюда несколько раз приходила моя сестра.

Он показал ему снимок, и человек со скандинавским акцентом узнал изображенную на нем девушку.

– Красивая девушка. Она часами просиживала в своем углу, тот, что слева, возле оркестра. Уходила, лишь когда мы закрывались. А сколько ей лет на самом деле?

– Когда вы с ней познакомились, ей не было восемнадцати. А сейчас уже есть.

– Она не приехала в Париж вместе с вами?

– Нет. Она приехала сюда одна, и я ее разыскиваю.

Хозяин непроизвольно посмотрел в сторону гитариста, и Боб поспешил сказать:

– Знаю. Я только что говорил с ним на тротуаре.

– Ему ничего не известно?

– В этот ее приезд он с ней еще не виделся. Она должна была приехать вчера вечером.

– Я тоже ее не видел. Похоже, вы беспокоитесь.

– Да. Она уехала из дома очень подавленной. В письме, которое она мне оставила, Одиль пишет, что хочет покончить с собой.