Исчезновение Ивана Бунина - [48]

– Помилуйте, но мы не имеем никакого отношения к тому, что случилось с Буниным, – расхохотался Сталин.

Менжинский, преодолев минутное замешательство, снова принял самоуверенный вид.

– Не думаете ли вы, – продолжал Сталин, – что мы не уважаем свободу творчества? Или что нам в такой ответственный исторический момент больше нечего делать, кроме как возиться с этим ничтожеством?

Такого цинизма Коллонтай не ожидала. Она решила, что ее обманывают. Но ради чего? С какой целью? Сталин клялся, что агенты Менжинского здесь ни при чем. Главный чекист это подтвердил.

Коллонтай было трудно усомниться в словах вождя мирового пролетариата. В любом случае – что ей оставалось? Она привела все аргументы, какими располагала. И сдалась.

– Вам известно, что затевает Гитлер в Берлине? Зачем мне в этих обстоятельствах наживать себе врагов в Европе? – раздраженно добавил Сталин. – Тем более ссориться с Францией и правительством Даладье?

– Совершенно с вами согласна, – пробормотала Коллонтай.

– Товарищ Менжинский предоставил мне полный отчет о деле Бунина. Если мне понадобятся ваши советы по данному вопросу, я к вам обращусь, – заключил Сталин. – А пока возвращайтесь в Стокгольм и ждите указаний товарища Литвинова. Он скоро вас проинструктирует.

Из Кремля Коллонтай отправилась к сыну. Она не сомневалась: выходка в Кремле будет стоить ей должности. Менжинский не простит ей этого спектакля и нанесет ответный смертельный удар. Напуганная, она обреченно сообщила Мише, что в ближайшие время к нему могут нагрянуть с обыском агенты ОГПУ.

Коллонтай убедила сына перебраться с Володей на Арбат к тестю и теще и какое-то время пожить там.

– Я не хочу, чтобы вы из-за меня страдали. Да, меня часто не было рядом, когда ты во мне нуждался. Признаю, я плохая мать. Я не создана для материнства. Но сейчас прошу: уезжайте, уезжайте немедленно.

С той минуты, как Коллонтай переступила порог квартиры, ее сын хранил подавленное молчание. В его жизни наступила черная полоса. Он потерял место в Наркомате внешней торговли и сейчас сидел без работы в ожидании нового назначения и мечтая, что оно будет достойно его амбиций.

В конце концов он поддался на уговоры матери и согласился переехать. Выяснять с ней отношения ему не хотелось. Тем не менее он постоянно думал о ней и с отроческих лет записывал свои размышления в дневник. Может быть, когда-нибудь он его опубликует? Когда и если…

Коллонтай не знала, простил ее сын или нет. Она налила себе стопку водки, закурила сигарету и стала спокойно ждать. Что будет дальше? Она не могла уехать из Москвы. Несколько часов спустя Коллонтай почти опьянела. Она полностью смирилась со своей судьбой. Скоро за ней придут. Она знала, чем все закончится, и надеялась только, что ее не будут долго мучить.

Глава 27

Ле-Миниик-сюр-Ранс (Бретань), март 1933

Надежно укрытый за массивными стенами дома с бойницами, Бунин исписывал страницу за страницей. Он работал над новой повестью и был во власти творческого вдохновения.

Перечитав написанное – два десятка страниц, – он подумал, что текст напоминает первую главу исторического романа в стиле его вечного соперника Дмитрия Мережковского. Но это пока лишь наброски, наметки.

Главными героями повести, действие которой разворачивалось в Санкт-Петербурге, стали видные деятели Февральской революции. В своей поразительной наивности эти люди верили, что достаточно установления парламентской демократии, и жизнь в стране изменится.

Бунин пытался понять, почему революция, приведшая к свержению Романовых, обернулась политической катастрофой. Почему популярный Александр Керенский, умевший разговаривать с народом и возглавивший правительство реформ, потерпел крах. Как спустя каких-то несколько месяцев Ленину с его малоизвестной партией удалось совершить государственный переворот.

У него не было точных ответов на эти вопросы. Он, конечно, знал, что обещание Ленина закончить войну с Германией и раздать крестьянам землю вызвало среди солдат энтузиазм. После унизительных поражений сотни тысяч бежавших с фронта бойцов двинулись в Санкт-Петербург и другие города, расположенные близ театра военных действий. Они представляли собой грозную революционную силу.

Бунин решил, что нет смысла ворошить недавнее прошлое. Чтобы трезво оценить то, что в его понимании стало исторической трагедией, требовалась временная дистанция. Лучше продолжить работу над «Жизнью Арсеньева» – книгой, которой сопутствовал успех и продолжения которой ждали почитатели его таланта. Если верить Карлу Августу, именно эта автобиографическая повесть привлекла к Бунину внимание экспертов Шведской академии.

Он скрылся от мира больше недели назад и понятия не имел, поднялся ли шум по поводу его исчезновения. Как повел себя Жид, получив его письмо с призывом о помощи? Бунин отчетливо помнил, что, когда он заговорил об этом в первый раз, француз не принял его всерьез.

– Агенты Сталина способны на все, – настаивал Бунин, пытаясь поколебать наивные убеждения Жида. – Не заблуждайтесь относительно моих целей. Я не собираюсь тащить вас в свой лагерь. Мне нужен друг, который поднимет тревогу, случись мне попасть в беду.