Исцеление смертью - [23]

– Кто там? – спросил он недовольно.

– Федеральное бюро расследований, – раздался мужской голос за дверью.

– Я принимаю душ.

– Мы на одну минуту, – настаивал тот же голос.

Римо с обреченным видом обернулся и с опаской взглянул на Чиуна. Во время своих любимых телепередач тот становился неуправляемым и мог выкинуть любую штуку. Кто знает, как мастер Синанджу воспримет появление посторонних людей в тот момент, когда миссис Вера Халперс признается Уэйну Уолтону, что Брюс Бартон и Ланс Рертон скорее всего провели День Благодарения в мотеле в обществе Лизетт Ханоовер и Патрисии Тюдор? Такое вмешательство могло закончиться кровавыми метками на стенах.

Римо приоткрыл дверь.

– Смотрите, – прошептал он. – Я совершенно мокрый. Могли бы вы прийти через час?

За дверью стояли трое в коричневых шляпах, блестящих кожаных пальто, серых летних костюмах, белоснежных сорочках и неизменных галстуках. Их чисто выбритые лица сияли белизной, и ни у одного из них, насколько можно судить по внешнему виду, не должно было быть никаких скрытых дефектов, даже дупла в зубе.

Римо и раньше забавлял вид фэбээровцев, носивших «простую одежду переодетого сыщика», которая безо всякой дополнительной рекламы выделяла их из толпы. Если уж им не хочется выделяться, не относились бы к себе так серьезно и не напускали строгости.

Правильно Чиун как-то сказал: «Рыбу, сидящую на дереве, никто не примет за птицу».

Тот, кто был, судя по всему, старшим протянул пластиковую карточку с фотографией, удостоверяющую личность сотрудника ФБР. На ней было лицо инспектора Беннона, вполне добропорядочное: чистое, округлое, с симметричными чертами. Улыбка могла бы придать ему приятность. Но уж чего не было, того не было.

– Можно войти?

– Получите сперва ордер, – предложил Римо.

– У нас есть! – отрезал инспектор Беннон.

Римо пожал плечами.

– Ладно. Только без шума, – сказал он, снимая цепочку с двери.

Вошли все трое. Двое, стоявшие за Бенноном, с трудом скрывали напряжение. Римо понял это по их глазам. Фэбээровцы сняли шляпы и отошли друг от друга на некоторое расстояние, образуя равнобедренный треугольник.

Странно, но они следили за шефом более внимательно, чем за Римо. Они тоже протянули хозяину номера свои удостоверения, из которых следовало, что оба должным образом уполномочены делать все, на что имели должные полномочия.

Мурашки не исчезли с кожи Римо, продолжавшего стоять в одном узком полотенце на бедрах. Ростом он был немного ниже фэбээровцев, а сложением напоминал теннисиста. Беннон по своей комплекции походил на бывшего полузащитника, игравшего за «Баранов». Других можно было сравнить с теннисистами, правда вес их фунтов на двадцать превышал требуемый для выигрыша со счетом 6:0.

Беннон плюхнулся в мягкое кресло, так и не сняв шляпу.

Винарский и Трэйси разглядывали Чиуна. Римо закрыл дверь. Беннон углубился в изучение впадины на животе в районе собственного пупка. Римо видел, как Трэйси и Винарский обменялись недоумевающими взглядами.

– Человек с Востока? – спросил инспектор Беннон, указывая на Чиуна.

– Чш-ш-ш! – послышалось со стороны Чиуна, который сидел выпрямившись, как логарифмическая линейка, в отдалении от Беннона, на расстоянии в два вытянутых человеческих тела, если мерить по ковру.

Римо попытался знаками показать, что следует говорить потише.

– Значит, восточный человек… – задумчиво повторил инспектор, продолжая изучать район пупка.

– Вы Римо Дональдсон, так? – спросил Винарский.

– Да, верно.

– Римо Дональдсон! – произнес инспектор Беннон, отведя, наконец, взгляд от живота. – Почему вы убили тех людей из войск специального назначения во Флориде? Почему вы убили генерала Уитерса? Что вас толкнуло на такие тяжкие преступления, Римо Дональдсон?

Римо недоуменно пожал плечами, сделав вид, что не понимает, о чем речь. Одновременно он краем глаза наблюдал за Винарским и Трэйси.

– У нас есть основания считать, что убийства во Флориде – тоже ваших рук дело, – уточнил Винарский. – Мы намерены поговорить с вами об этом.

– Мы хотим добиться справедливости, – сказал инспектор Беннон размеренно. – В этом вся суть.

– Конечно, господин Дональдсон, вершить правосудие – не наше дело. Мы только собираем информацию. Мы даже не выдвигаем обвинений. – Голос Винарского звучал ровно и сдержанно, а взгляд был обращен прямо на Римо. – Вот и сюда мы пришли, – продолжал он, – чтобы получить от вас необходимые нам сведения, которые, кстати сказать, могли бы помочь и вам, если вы невиновны.

Беннон рассматривал потолок.

– Справедливость… – произнес он. – Что может быть превыше?

Трэйси наклонился и что-то зашептал ему на ухо, но инспектор оттолкнул его.

– Я не позволю, чтобы мне мешали! – заорал Беннон. – Когда ты потратишь на искоренение несправедливости столько же сил и времени, сколько я, тогда получишь право указывать мне, как допрашивать подозреваемого. Только тогда! Слышишь? Только тогда! А до тех пор прошу не вмешиваться! – Повернувшись к Римо, он сбавил обороты и почти спокойно спросил: – Господин Дональдсон, вы хоть раз были на исповеди? Вы когда-нибудь исповедовались в своих грехах перед правительством Соединенных Штатов Америки? Перед порядочностью? Перед демократией? Перед государственным флагом?