Исцеление мира. От анестезии до психоанализа: как открытия золотого века медицины спасли вашу жизнь - [56]

и другие орудия труда. Когда несколькими днями ранее работорговец появился у ее хозяина и начал переговоры о стоимости женщины и ее старших детей, она знала, что в любую минуту ее могут продать и перепродавать дальше, перевозя все дальше на юг, прочь от семьи и мечты о свободе. Потому что свобода (так она слышала от других перешептывавшихся рабов) находилась по другую сторону реки. Вдалеке, на вершине холма на окраине небольшого городка Рипли, она увидела дом, который, словно маяк, излучал свет лучшего будущего. Его можно было разглядеть на расстоянии нескольких миль, и по хижинам рабов во всем регионе ходили слухи о жильцах этого дома – докторе Джоне Ранкине, его девяти сыновьях и четырех дочерях. Ранкин был пастором пресвитерианской общины Рипли и одним из самых известных аболиционистов в Огайо, одним из борцов против рабства, пропагандирующих его отмену.

Женщина с младенцем на руках ступила на тонкий лед реки и в итоге добралась до берега незамеченной. Дом семьи Ранкинов действительно оказался воротами, ведущими к свободе. Жители дали ей еду и теплую одежду. Когда оба оправились после дороги, Ранкины, прибегнув к помощи круга друзей, позаботились о том, чтобы мать и дочь благополучно продолжили свое путешествие на север. Имени этой женщины они не знали. «Мы догадывались, – писала впоследствии дочь Ранкина Лоури, – что эта храбрая мать, оставшаяся неизвестной, однажды затронет сердце нации» [1].

Впоследствии на основе истории этой женщины писательница Гарриет Бичер-Стоу опишет побег вымышленной рабыни Элизы в романе «Хижина дяди Тома» – книге, продемонстрировавшей широкой аудитории ужасы института рабства так, как это не удавалось сделать бесчисленным памфлетам и проповедникам. Именно встреча с Гарриет Бичер-Стоу усилила в молодом швейцарце негодование относительно существования рабства в Соединенных Штатах. Это была активно развивающаяся страна по ту сторону Атлантики, после неудавшихся революций 1848 и 1849 годов ставшая новым домом для многих европейцев, страна, которая поклялась быть верной идеалам свободы в своем основополагающем документе, Декларации независимости 1776 года. И эта страна по-прежнему оставалась обителью рабства, являвшегося фундаментом сельскохозяйственной экономики на юге США и богатства элиты плантаторов, чье влияние в Конгрессе – в Вашингтоне, в Белом доме – казалось противникам рабства, жившим на Севере, все более мощным. Не было никаких сомнений в том, что в эпоху прогресса США сохранили пережиток времен организованной бесчеловечности, хотя ему и следовало остаться далеко в прошлом. Это столь молодое государство нуждалось в исцелении, которому суждено было стать радикальным и повлечь за собой реки крови.

Сопротивление формировалось не только в публицистике, где книга Гарриет Бичер-Стоу стала самым знаменитым обвинением против бесчеловечного института и его бенефициаров. Активизировались многие противники рабства, такие как Ранкин. Он был известным своими многочисленными трудами аболиционистом, «уничтожителем рабства». Джон боролся с ним простым, но эффективным способом: помогал бежавшим рабам спастись от преследователей и начать новую жизнь в тех штатах, которые больше не знали рабства, или даже еще севернее, в Канаде, находившейся под покровительством королевы Виктории. Впоследствии королева даже приняла у себя сбежавшего раба и главного организатора сети Джосайю Хенсона. Ранкин совместно с множеством других людей создал систему, известную как «подземная железная дорога», объединявшую иногда спонтанные, но чаще всего хорошо организованные усилия противников рабства, нацеленные на оказание помощи сбежавшим рабам с юга.

 К 1840 году, спустя пять лет после торжественного открытия первой немецкой (короткой) линии из Нюрнберга в Фюрт, в США уже было проложено более 5000 километров железных дорог.

Триумфальное развитие железной дороги в середине XIX века и восторженное отношение к новому общественному транспорту в США отразились и в названии системы помощи рабам. Дело не ограничивалось понятием «подземная железная дорога»: помощники местных организаций обозначались как «кондукторы» или «начальники станций», а крупные группы беженцев называли «поездами», которых к месту назначения – к «станциям» или «терминалам» – сопровождали добровольцы, «локомотивы».

К середине XIX века существование рабства, и прежде всего вопрос о том, будет ли оно иметь место на недавно заселенных территориях на Западе, стали доминирующими темами в политическом дискурсе США. Становившийся все более глубоким раскол в стране не могли перекрыть даже различные компромиссы, достигаемые в ходе длительных переговоров. Доминирующий класс на юге воспринимал демографическое развитие США только как угрозу. Их стремление экспортировать peculiar institution[101] на новые территории на западе было обусловлено надеждой на выживание их экономической и социальной системы, а также желанием сохранить власть в Вашингтоне. До сих пор им удавалось блокировать любые законодательные решения, нацеленные на борьбу с рабством. Не последнюю роль сыграл в этом деле и «Компромисс трех пятых». Разумеется, рабам не позволялось голосовать, но белые избиратели – которые в итоге оказывались рабовладельцами – пользовались правом голосовать за тех, кто не имел прав