Исцеление любовью - [32]

— Что ты, впервые увидев в газете фотографию моей матери, не смог скрыть своего интереса и что, несмотря на большую разницу в возрасте, вы вскоре стали любовниками…

— Она что, была в постели третьей?

     Не обращая внимания на то, что ее прервали, Силия продолжила:

— По словам Рози, ты был так очарован моей матерью, что не спускал с нее глаз. Впрочем, я догадываюсь… Ты будешь доказывать, что и Рози, и колонка светских новостей бессовестно лгут.

— Отчего же? Доля правды там есть, — не моргнув глазом признался Флойд. — Однажды я увидел портрет твоей матери, и она возбудила во мне чувства, которым следовало лежать под спудом. Я пытался выкинуть ее из головы, но без особого успеха. — Его голос стал мрачным. — Честно говоря, это стало настоящим наваждением… Я сделал так, чтобы наши дороги пересеклись. Мне хотелось как следует рассмотреть женщину, которую я проклинал годами, и убедиться, что она действительно такая стерва, как я думал…

     Он замолчал, и Силия нетерпеливо спросила:

— Ну и как, убедился?

— О да… — Его зубы блеснули в улыбке, больше напоминавшей оскал. — Если бы я ненавидел ее чуть меньше, то пожалел бы, увидев, во что она превратилась.

— Но для такого сильного чувства нужна причина. Не могу поверить, что для этого достаточно простого осуждения ее поведения.

— Естественно, причина у меня была.

— Ты не думаешь, что пора мне все рассказать? Чем она заслужила такую ненависть?

     Силия затаила дыхание, вперившись в лицо мужа.

— Да, пожалуй, тебе нужно знать, какой на самом деле была твоя мать… Мы едва успели познакомиться, как она вцепилась в меня мертвой хваткой, хотя муж был рядом. Меня чуть не вывернуло наизнанку. Она хотела переспать со мной в первую же ночь, но я отказался под предлогом того, что не хочу быть одним из ее многочисленных любовников и что мне претит принимать ее предложение на глазах у мужа.

     Флойд скривился как от зубной боли.

— Знаешь, что она мне ответила? «Если вас волнуют мои любовники, я прогоню их, а что до моего мужа, то ему на все, кроме открытого скандала, наплевать».

     Как ни странно, я ей поверил. Думаю, с годами Джайлс привык к ее изменам. И все же я сказал, что в данных обстоятельствах не готов наставлять ему рога. Хотя, прости меня Господь, искушение было большое. Она обладала той броской красотой, которая сводит мужчин с ума. Я прекрасно знал, насколько эта особа аморальна и беспринципна, и все же был вынужден бороться с физической тягой, которую она во мне вызывала, пытаясь обольстить. Силия сквозь зубы спросила:

— Тогда почему ты продолжал видеться с ней?

     Лицо Флойда превратилось в безжалостную маску.

— Убеждение в том, что все эти годы я был прав, воскресило во мне старое желание воздать ей по заслугам. Но мне требовалось время, чтобы придумать, как это сделать, найти способ такой же мерзкий, как то, что она сделала. А тем временем — возможно, потому что я отказывался спать с ней-она, кажется, по уши влюбилась в меня.

     О да, с мрачным сочувствием подумала Силия, представив себе голод, который должен был терзать такую темпераментную женщину, как ее мать.

— Она сказала, что должна будет сопровождать мужа, отправлявшегося по каким-то делам в Мексику, что после этого муж полетит в Оттаву, а она вернется в Монреаль и переспит со мной… Я решил дождаться этого, сказать ей в лицо, кто она такая, и опозорить публично. Но, как ты знаешь, судьбе было угодно другое…

     Можно было не сомневаться: если бы не авиакатастрофа, Флойд не постеснялся бы прилюдно унизить женщину, которую ненавидел. Женщину, которую Силия не могла вспомнить, о которой не слышала ни одного доброго слова, но к которой она вдруг испытала необъяснимое сочувствие и острое желание защитить.

— Ты все еще не сказал, чем моя мать заслужила столь лютую ненависть.

     Если бы Флойд сказал это, она бы поняла его поведение, поняла бы, что означают его туманные намеки и недомолвки…

     Он задумчиво следил за хрупкой рукой Силии, беспокойно разглаживавшей одеяло, и, наконец, спросил:

— При виде фотографии матери ты ничего не вспомнила?

— Нет.

— Ни малейшего проблеска памяти?

— Когда я увидела в твоем паспорте имя Чонси, оно показалось мне знакомым. Померещилось, что я вот-вот вспомню что-то важное. Но мне пришло в голову только то, что где-то когда-то-наверно, в детстве — я знала мальчика с таким именем.

— И это все, что ты вспомнила?

— Я… я поняла, что он мне не нравился. Я боялась его… А потом я почувствовала ужасное чувство вины и раскаяния…

     На мгновение смуглое лицо Флойда исказила гримаса боли, но она моментально исчезла, и Силия решила, что ей почудилось.

— И ничего больше? — на сей раз куда мягче спросил он.

— Когда Патрик принес к кофе турецкие сладости, он спросил, не предпочитаю ли я мятные конфеты, и я ответила, что люблю рахат-лукум. Тут у меня в голове что-то щелкнуло, и смутно припомнился темноволосый тонколицый мальчик, протягивающий мне коробку… Я пыталась вспомнить еще что-нибудь, но не сумела… — У женщины вырвался разочарованный вздох.

— И ты не думаешь, что этим мальчиком был я?

— Ты?! — Силия посмотрела на мужа молящими глазами.