Исав (в сокращении) - [2]

Футов через триста Джек обнаружил, что может встать во весь рост. Осветив пространство над головой, он увидел, что находится в огромной пещере высотой никак не меньше ста футов. Луч фонаря до потолка не добивал.

Джек крикнул. Звук его голоса эхом отразился от стен. Сколько веков здесь царствовала тишина? Может, за все время существования Гималаев в эту пещеру вообще не ступала нога человека? Спустя минуту Джек получил ответ на свой вопрос.

Поначалу он решил, что из влажного земляного пола пещеры торчит камень, и, лишь приглядевшись, понял: на него пустыми глазницами смотрит череп.

Джек опустился на колени и принялся разгребать вокруг черепа землю и мелкие камни. Он знал, что в Гималаях встречается много останков, возраст которых составляет миллионы лет, но сам впервые натолкнулся на подобную находку.

Джек взял череп в руки и внимательно осмотрел. Сначала он решил, что это ископаемые останки медведя, но потом заметил отсутствие клыков. Вскоре он уже не сомневался, что держит в руках череп гоминида. Но имеет ли он отношение к окаменелостям гоминидов, обнаруженным в Гималаях раньше, да и вообще, окаменелость ли перед ним, Джек не знал.

Среди его знакомых только один человек мог бы дать квалифицированный ответ на этот вопрос — доктор палеоантропологии Калифорнийского университета Стелла Свифт. Может быть, преподнести находку ей в подарок? Пожалуй, Свифт она понравится больше, чем любой другой из непальских сувениров. К тому же не исключено, что этот череп представляет ценность для науки.

Но прежде следует подумать, как спуститься с горы.

Глава 2

Стелла Свифт вошла в Кребер-Холл, расположенный в юго-восточной части студенческого городка, и направилась по коридору первого этажа к аудитории, где ее ждали несколько десятков первокурсников.

Войдя, Свифт положила на стол портфель и взглянула на одного из студентов, который демонстративно продолжал читать «Пентхаус».

— Что это ты читаешь, Тодд? — поинтересовалась она. — Решил подучить анатомию человека? Хорошая идея. А то я слышала, у тебя с этим предметом туговато.

Приятель Тодда, сидевший рядом, громко расхохотался и толкнул его в бок. Внимание аудитории на мгновение переключилось на Тодда, а Свифт повернулась к доске, взяла мел и начала что-то писать крупными заглавными буквами.

— Вот кого ты мне напоминаешь, Тодд, — сказала она, показывая на слово, которое только что вывела на доске.

— Акантоцефалус, — с трудом прочитал Тодд. — Это что еще за чертовщина такая?

Свифт улыбнулась:

— Акантоцефалус — обыкновенный паразит, живет в организме рыб. Колючеголовый червь. У тебя с ним есть один общий физический признак, нетипичный для человека.

— Это еще какой?

— Репродуктивные органы у него значительно крупнее головы.

Студенты весело рассмеялись. Тодд выдавил смущенную улыбку. Уверенная, что теперь внимание аудитории полностью принадлежит ей, Свифт решила использовать шутку про акантоцефалуса в качестве вступления к лекции.

— Что бы ни думал Тодд, — начала она, — объем мозга обязательно учитывается при попытках объяснить эволюционные различия между обезьяной и человеком. Обратите внимание, я сказала, «при попытках объяснить». Дело в том, что происхождение Homo sapiens — больной вопрос для палеоантропологов. Например, мы так и не знаем, почему у нас объем мозга больше, чем у остальных приматов. Какие такие особые условия жизни в ту отдаленную первобытную эпоху способствовали значительному увеличению объема мозга у определенного вида обезьян? Не забывайте, уровень интеллекта не обязательно зависит от объема мозга.

Свифт присела на край стола.

— И все-таки, если уж наш мозг в четыре раза больше мозга шимпанзе, значит, это должно нам давать большие преимущества. Иначе какой смысл? В конце концов, на поддержание работы мозга наш организм тратит целых двадцать процентов всей расходуемой им энергии.

Между прочим, человекоподобные приматы, от которых, как принято считать, произошел Homo sapiens, были далеко не самым преуспевающим видом обезьян. Их ближайшие родственники, мартышкообразные, или низшие узконосые обезьяны, имели более широкое распространение и отличались большим многообразием. Если бы нам удалось перенестись на пять-шесть миллионов лет назад, мы непременно обнаружили бы, что мартышки — самые многочисленные приматы на планете, и, возможно, даже предположили бы, что именно они станут в будущем хозяевами земли. А их более крупные и медлительные братья, передвигающиеся на четвереньках, могли показаться нам представителями тупиковой ветви.

Теперь перенесемся из той эпохи на несколько сот тысячелетий вперед. Мы заметим, что один подвид двуногих приматов выказывает значительные эволюционные сдвиги. Почему? С чего вдруг маленькая ветвь малочисленного вида совершила столь резкий эволюционный скачок? Этот вопрос по сей день остается для ученых загадкой. Он приобретает еще большую значимость, когда начинаешь понимать, сколько, оказывается, у нас общего с обезьянами. У всех нас. Не только у Тодда.

Свифт отпила воды и затем объяснила, каким образом специалисты по молекулярной антропологии устанавливают точные различия между двумя особями на уровне ДНК.