Исав и Иаков: Судьба развития в России и мире. Том 2 - [13]

В этой же части я сформирую последний уровень исследуемого мною Текста, заполнив его концептуально значимой политической полемикой, превращающейся постепенно в скелет той самой теории развития, ради построения которой я и начал концептуально-политический марафон на страницах газеты «Завтра».

Я сознательно вывожу из этой части исследования те фундаментальные наработки, которые все же опубликовал в постцхинвальский период. Здесь — лишь о том, что имело концептуально-полемический характер и превращалось по ходу полемики в скелет искомой политической теории развития.

Уже 3 сентября 2008 года я, отложив в сторону все фундаментальные наработки, сделанные в летний период, предложил концептуализацию кавказского конфликта. Не практическое осмысление его, как перед этим, а именно его концептуализацию. Причем не только концептуализацию как таковую, но и концептуализацию, связанную с развитием. С этого момента и по момент такого обострения процессов, при котором любая концептуализация на тему о развитии является «бегством от реальности», я сделал несколько полемических записей в своем интеллектуальном полевом дневнике. Каждая — размером в газетную полосу. Настало время свести их в единую, снабженную минимальными комментариями, текстуальную целостность — третий по счету уровень периферии формируемого и исследуемого мною Текста, Текста политических и метафизических судеб. Если есть «Книга Судеб», то почему не быть подобному Тексту со всеми его уровнями, дополняющими друг друга?

Глава IV. Постцхинвалье — запись в полевом дневнике, 3 сентября 2008 года

А нужна ли нам идея развития? Нужна ли нам (а) вообще какая-то консенсусная идея и (б) консенсус вокруг такой абстрактной и непрагматической идеи, как развитие? Ведь как неабстрактно полыхнуло в Южной Осетии! И как прагматично на это ответили!

Реагируя на текущие политические события (какая же без этих реакций ПОЛИТИЧЕСКАЯ теория развития), вводя сознательно в теоретический текст элементы идеологической полемики, я уж никак не могу не рассмотреть — воистину несопоставимый с тем, на что я уже отреагировал, — югоосетинский «эпизод».

Он ворвался в нашу жизнь и неумолимо подчиняет себе ее течение. Сначала конфликт, потом признание Южной Осетии и Абхазии, потом… Мало ли что еще будет потом. В этой ситуации можно либо закрыть тему развития, сказав, что есть вещи поважнее. Либо дать внятный ответ на вопрос, почему развитие сегодня надо обсуждать гораздо более накален но и фундаментально, чем вчера. Я убежден, что обсуждать его надо. И что произошедшее придает обсуждению темы развития еще большее значение. И вот почему.

Какие бы конкретные шаги ни осуществлялись, единственный стратегический ответ на вызов фундаментально новой ситуации, сложившейся к концу августа 2008 года, — ЭТО СОЗДАНИЕ СВЕРХДЕРЖАВЫ. Только создав сверхдержаву, мы сможем:

— остановить наползающую на мир ядерную войну;

— сохранить свое государство и проживающие в нем народы;

— не допустить множественных этноцидов, являющихся неизбежным следствием превращения произвольных административных границ, доставшихся в наследство от СССР, в границы государственные, не допустить повторения эксцессов такого рода, уже имевших место в процессе территориального переустройства Османской и Австро- Венгерской империй (пресловутая балканизация, и не только);

— не допустить новых саморазмножающихся эксцессов (в Крыму, Приднестровье и на том же Северном Кавказе);

— придать какое-то другое содержание (а значит, и направление) историческому процессу, который сегодня лишен любых «непрагматических» оснований, все больше напоминает грызню звериных стай, оголенную и потому обезумевшую чисто силовую конкуренцию, избавленную от социальной и культурной легитимации.

Я мог бы еще перечислять причины, по которым альтернатив созданию сверхдержавы нет. Но и этих достаточно. Я понимаю, что создания сверхдержавы не хочет никто. Но мало ли чего не хотел никто еще несколько месяцев назад.

Если система, построенная за эти годы, выдержит новые нагрузки — пусть она отстаивает себя. Я буду рад этому. И помогу всем, чем смогу. Но если она их не выдержит, то погибнет нечто, не сопоставимое по ценности с этой системой, этой элитой, этим классом. Погибнет народ, история, возможно, и человечество. Цена вопроса именно такова. Она обнажилась со всей неумолимостью. Эта новая цена вопроса была бы очевидна всем, если бы так страстно не цеплялось нутро за вожделенные радости комфортного бытия.

Никто не хочет лишать этих радостей потому, что они противоречат каким-то мировоззренческим установкам. Если эти радости можно сохранить — пусть они будут сохранены. А если нельзя? Я спрашиваю — ЕСЛИ НЕЛЬЗЯ? Каково тогда будет политическое решение?

Можно ли создать сверхдержаву? Не знаю. Но сначала надо сказать, что хотим этого, что спасительно только это, что без этого нельзя. А дальше будем думать, как. Ясно, что такая задача находится ПО ТУ СТОРОНУ ВСЯЧЕСКОГО ПРАГМАТИЗМА. ЧТО ОНА ТРЕБУЕТ ФУНДАМЕНТАЛЬНЫХ ИДЕЙ, СВЯЗАННЫХ С РАЗВИТИЕМ. ГДЕ СВЕРХДЕРЖАВА — ТАМ И ЭТИ ИДЕИ. ЕСЛИ СВЕРХДЕРЖАВА НУЖНА — ТО ОНИ СВЕРХАКТУЛЬНЫ. А ЕСЛИ ОНА НЕ НУЖНА — ТО ОНИ УПРАЖНЕНИЯ УМА. И ВОТ СЕЙЧАС Я УБЕЖДЕН, ЧТО ОНА НУЖНА, КАК НИКОГДА. А ПОТОМУ ИССЛЕДОВАНИЯ САМЫХ ФУНДАМЕНТАЛЬНЫХ ПРОБЛЕМ РАЗВИТИЯ ПОД ПОЛИТИЧЕСКИМ УГЛОМ ЗРЕНИЯ — НАСУЩНЫЙ ХЛЕБ, А НЕ ПИРОЖНЫЕ НАШЕЙ ПОЛИТИКИ.