Иосиф и Фёдор - [23]

Но Федя излучал гордость за жену, и оба выглядели счастливыми. Никакой обиды на его лице я не заметил.

После этого мы с Федей не виделись года три. Моя новая работа была связана с постоянными командировками, и в Ленинград я приезжал, только чтобы переоформить документы. Такой был порядок: больше чем на месяц командировка не разрешалась.

В один из приездов в Ленинград я встретил на улице коллегу по работе на заводе, Елену Викторовну, умную, интеллигентную женщину, которая дружила и со мной, и с Федей. Она была старше нас лет на десять и в трудные минуты давала нам дельные советы. А когда ситуация казалась безвыходной, утешала и вселяла в нас оптимизм.

– О, как удачно я тебя встретила, – обрадовалась она. – Идем со мной. Сегодня как раз день рождения Фединой жены.

– Вы что-то путаете. Сейчас март, а день рождения его жены в декабре, – уверенно сказал я.

– Ты говоришь про Нину, а с ней Федя развелся год назад. Теперь у него жена Люда. Тоже мне друг. Ничего про него не знаешь.

И Елена Викторовна рассказала, что Федя с женой Людой живут на съемной квартире, потому что квартиру от “Самстроя”, ради которой Федя столько ишачил, он благородно оставил Нине. Зато его новая жена Люда работает в книжном магазине, и теперь Федя имеет дома все новинки, о чем он всегда мечтал.

“Вот так тихоня! А на деле ловелас не хуже Гриши Журавлева”, – подумал я и спросил:

– Думаете, будет удобно, если я приду без приглашения?

– Не волнуйся, я все возьму на себя, – сказала Елена Викторовна.

Когда Федя увидел меня на пороге своей съемной квартиры, он испугался. Наверно, подумал: а вдруг я вспомню некстати про его утренние лыжные пробежки в Дулеве. Но не выгонять же меня из дома, и я оказался за веселым столом.

Его новая миловидная жена Люда кормила гостей вкусней, чем предыдущая жена Нина. Были у новой жены и другие достоинства, на которые мне она сама намекнула:

– Представляете, когда Федя ко мне переехал, у него не было ни одной пары теплого белья.

Это означало, что по части заботы о Феде предыдущей жене с ней не сравниться.

Я порадовался за него и на следующий день уехал в очередную командировку со спокойной душой.

К тому времени в стране произошло важное событие: сняли Хрущева, но его мечта наделить каждую семью приличным телевизором осталась. Ведь телевидение давно стало, перефразируя слова Ленина, коллективным пропагандистом, агитатором и организатором. (Позже эта роль перейдет к Интернету.) Организовывать тогда было кого, в СССР проживало двести сорок один миллион человек, а хороших телевизоров на всех не хватало. И, как при Хрущеве, для изготовления их в стране имелось все, кроме п-образной ферритовой детальки. Чтобы изготовить ее в достаточном количестве, в правительстве приняли решение установить австрийские печи еще на нескольких ферритовых заводах. Дело пошло, но не очень быстро. Почему-то у австрийцев оказалась только одна бригада, способная осуществлять монтаж этих печей, та же, что произвела его в Ленинграде. И всегда эта бригада требовала, чтобы переводчиком при них был Федя. Высокое начальство к требованию австрийцев отнеслось с пониманием. Ведь Федя не просто переводил. Он улавливал суть возникавших проблем, и работа с ним шла быстрее и легче.

Однако скоро выявился нюанс, который не мог радовать начальство. За время работы, которая шла не один месяц, австрийцы не пожелали понять особенности нашей советской действительности и, никого не стесняясь, позволяли себе нести все, что взбредет им в голову. С Фединой помощью, разумеется.

Я убедился в этом, когда оказался в командировке в городе Белая Церковь. Есть такой замечательный город на реке Рось. Теперь он принадлежит незалежной республике Украина. Именно в этом городе находился завод, куда пригласили австрийских специалистов.

Разместившись в белоцерковской гостинице, я спустился в ресторан, чтобы перекусить. Цены в ресторанах тогда были божеские, а командировочных, которые составляли два рубля шестьдесят копеек, хватало, чтобы прокормиться. За одним из столиков я неожиданно увидел Федю, а рядом с ним незнакомого мужчину лет сорока. Я подсел к ним за столик, и Федя нас познакомил. Мужчина оказался руководителем австрийской бригады. У него была аристократическая фамилия Шницель, а звали его Франц. Увидев новое лицо, то есть меня, герр Шницель оживился и сказал по-немецки:

– Анекдот.

Федя перевел.

Я удивился такому началу разговора с незнакомым человеком, а герр Шницель, дождавшись, когда официантка приняла у меня заказ, невозмутимо продолжил:

– Один человек после смерти оказался перед дверями ада и вдруг увидел знакомого.

– Ты здесь давно? – спросил новопреставленный.

– Недавно. Но я все местное начальство успел узнать, – ответил ему знакомый.

– Тогда посодействуй, чтобы я попал в рай.

– Не могу. Отсюда дорога только в ад. Но выбор есть: ты можешь попасть в капиталистический ад, а можешь в социалистический.

– А какая между ними разница?

– А это решай сам. Начнем с капиталистического ада.

Они пришли в какую-то комнату и увидели, что там человека распинают на кресте. Работа идет слаженно. Одни гвозди подают, другие их молотком приколачивают, третьи за порядком следят.