Иосиф - [6]

В общем, выражаясь словесным багажом Михаила Сергеевича, – «плюрализма» в нашем сельхозучастке пёрла, как опара из квашни!..

Один из немногих, тоже тракторист, – Михаил Иваныч Камешков, противостоял ТАКОМУ легкомысленному действию своих сотоварищей:

– Да что же вы делаете, ребята?! Вы кого хотите во власть подсунуть? – Михаил Иванович был передовиком, а ещё и коммунистом. И для него высшее начальство в лице Горбачева было недосягаемым.

Но помню, как он страшно возмущался по другому поводу. После популярной в то время передачи «Взгляд», где режиссёр Марк Захаров публично сжег свой партийный билет, Михаил Иваныч пришел в котельную крайне возбужденный и стал мне выговаривать, будто ближайшему родственнику этого самого Захарова:

– Ты же ведь тоже, Паша, ТАМ, в культуре! Да как он мог?! Как он мог, подлец такой, жечь перед всем миром партийный билет?! Где совесть у таких людей!? Ты мне ответь! Где? Они же и страну так продадут! А?!

– Михаил Иваныч, а я чего? Я беспартийный и Захаров мне, слава Богу, и не сват, и не брат, – оправдывался я.

– Знаю, что не брат! Ему партия доверила, допустила его до этой работы! А кто бы он без неё был?! Партия ему имя дала! Он же – предатель! А?! …

Не буду пересказывать всех деталей и тонкостей, но выборная кампания для Семена закончилась неудачно. Дальше сельхозучастка она так и не двинулась. Хотя хуже какого-нибудь выбранного в то время депутата, типа Николая Ильича Травкина, наш Семён не выглядел бы. Говорун он был хороший! И с Горбачевым бы сошлись! Но мысль другая. Тогда меня поразила легкость, с какой наши трактористы выбирали своего бригадира в Верховный Совет. А резюме местным выборам подвел кузнец и сварщик Лёня (Леонидов у нас почему-то было много)… Как-то вечером, уже после рабочего дня, и уже по осени, зашел он в котельную, грузный такой, колченогий – Лёня хромал, присел на тахту мою, пару раз вздохнул громко и сощурился в хитрой улыбке:

– Пишешь? Про чё?

Я не успел ему ответить, а Леня продолжил:

– А ты слыхал, чего тут наш Сеня отчубучил? Слыхал?.. Вот чуда-ак! Я ведь тоже на гармошке играю, Паша. Ты слыхал, как я играю? Не слыхал?! Как же ты в культуре и не слыхал, как я играю?!

– Да нет, не слыхал…

– Да и не надо слухать. Хе-хе… Я, Паша, играю, но не на каждой свадьбе отважусь сыграть. Я же знаю, КАК играю! А он – рядом с Горбачем! О-о! Вот бывают гольные чудаки!.. Про чё пишешь-то?

Да, с приходом Миши Меченого в огромной нашей «необъятной» стране подул ветерок… С ядовитым запашком, как потом оказалось. Все начали просыпаться. В телевизоре появились молодые шустрые ребята. На радио образовались новые программы с гогочущими, как лошади, ведущими женского пола. В общем-то, в спокойной, установленной временем и определёнными порядками жизни, вдруг выскочили, как из известных табакерок, нахальные, юркие личики. Они – совсем малое количество их – быстро определили дальнейшее русло лениво текущей огромной реки, и с нарастающим грохотом пустили её по своим порогам… Старухи зашептали, что вот он и конец всему скоро! Михаил Меченый пришел, значит скоро – труба. Давно, мол, всё это было известно…

Отец, в очках, с клейстером в стакане или с выкройкой тапочка, приходил к 12-ти, слушал часы. А потом снимал очки, становился в дверном проёме в горницу, где стоял телевизор, как бы мимолётно, не присаживаясь и с повышенным интересом, как чудо негаданное, рассматривал Горбачёва в телевизоре. Который, каждый день всё более вдохновляясь, начинал говорить о перестройке, гласности… И как только картинка менялась, появлялись иные лица, отец терял всякий интерес к другому происходящему на экране, и уходил к себе. И вот однажды отец воскликнул:

– Может, это его сын?!

– Чей сын? – не понял я. – Это наш генсек!

– Генсек! Генсек-то я понял, что он генсек! А кто у тваво генсека отец? Вот в чем вопрос?

– Пап, ну, ответ простой – какой-то Сергей!

– Мг! – хмыкнул отец. – А может он нагульный, генсек твой? Ты знаешь, как он похож?!

– На кого?

– На Гришку, на Гришку! А вот фамилию я его забыл. Хоть убей – не могу вспомнить. …Звали Гришка, как деда нашего. А фамилия? Какая-то чудная фамилия у него была! Но не Горбачев! А Гришка – вылитый! И пятно на лбу – точь в точь!.. И руками – так же! – отец обозначил жесты Михаила Сергеевича.

– Может, это не Мишка, а твой Гришка? – посмеялся я.

– Мой Гришка, – отец странно на меня покосился и ушел с клейстером в стакане.

И как-то косили мы с ним внизу луга в вишнях. Почему-то мы были вдвоём. Без братьев и зятя. И мамы с нами не было. А косарь мама была искуснейший!..

Ну вот, опять! Как тут не отступить от главного? Расскажу интереснейший эпизод из жизни моих родителей.

Примерно в эти годы, о которых идет наше повествование, чуть ранее, приехал к нам в хутор мой тесть к сватам своим в гости. А тесть был самый настоящий перс. В то время он жил в Душанбе и был известен в СССР как актер Латфи Атаула сын Мехти. По-русски, – Анатолий Михалыч. Анатолий Михалыч являлся ещё и режиссером, драматургом, знал до десятка восточных языков. В известные времена был репрессирован и отсидел в Сибири десять лет. В молодости Михалыч, как говорят в народе, имел бычью силу! В цирке даже силовиком работал… Встретили его родители мои хорошо, перс остался «очень даже» доволен. И больше всего его сразила сваха – Нина Дмитриевна! Царство им всем Небесное! И не тем, что мама прекрасно пела, – а пела она действительно, прекрасно, – и не тем, что она была замечательная хозяйка, а тем, как она умела косить траву. Смотрел, смотрел перс Атаула, как хоперская казачка однажды на семейном покосе машет косой, да и решил тоже попробовать: