Иоганн Кабал, детектив - [98]

Роборовски взобрался на тренажер и заглянул в кабину. Вниз он спустился, сжимая в руках шлем, который взял с сиденья.

– Я полечу на «Симфонии», – прокричал он Кабалу на ухо. – Резервный бак полный. Мы доберемся до Парилы без проблем.

– Парилы? – прокричала мисс Бэрроу, сжимаясь от холода.

– Да, – ответил он. – Не хочу в Катамению и, пожалуй, не горю желанием возвращаться в Миркарвию. Там для меня ничего не осталось. Я попрошу политического убежища. Учитывая, что я им могу рассказать, мне его дадут.

– Разве это не измена? – ветер едва не заглушил тонкий голосок мисс Амберслей.

– Права или нет моя страна. – Роборовски покачал головой. – Они уничтожили мою родину, когда убили ДеГарра просто ради удобства. Они уничтожили ее, когда беднягу Константина пристрелили как пса за то, что он сказал правду. Когда-нибудь я вернусь домой, но не пока у власти мясники вроде Марша́ла и аферисты, которые его поддержали. – Он подал руку мисс Амберслей и помог подняться по ступенькам на боку фюзеляжа. – Давайте, мадам. Мы улетаем.

Мисс Амберслей отреагировала быстро, что было похвально, учитывая обстоятельства, – она не смутилась, когда ветер поднял юбки, не стала жаловаться, что приходится столь несветским образом карабкаться в кабину. Роборовски убедился, что она прекрасно справляется без помощи, и залез в задний отсек кабины.

Он пристегивался, когда у края кабины показался Кабал.

– Герр Роборовски, когда вы достигнете Парилы, я буду признателен, если…

– Я не знаю никакого Иоганна Кабала, – сказал Роборовски с улыбкой. – Никогда не слышал об этом человеке. Как и мисс Амберслей, уверен. – Кабал не проронил больше ни слова, кивнул одновременно в знак благодарности и прощаясь, а затем спустился вниз.

– Вам лучше отойти, – крикнул Роборовски Кабалу и мисс Бэрроу. – Вряд ли вам захочется ощутить дружеское похлопывание крыльев, когда я заведу мотор.

Они отодвинулись, когда хлопнул стартер и завращался двигатель. Он еще не успел остыть после предыдущего полета и быстро набрал обороты, весело порыкивая, готовый к взлету. Когда инженерное чудо достигло крещендо, Роборовски открыл дроссель. Он прокричал что-то мисс Амберслей, которая явно не уловила слов. Наверняка, фразу типа «Держитесь!», потому как спустя мгновение энтомоптер дернулся вперед и ядром рухнул вниз, тут же исчезнув из виду.

– Интересно, хватит ли ему высоты для маневра? – сказал Кабал на ухо мисс Бэрроу, тоном, который выдавал легкий научный интерес. Это был даже не вопрос, а ремарка. Но он все равно получил ответ, когда «Симфония» вынырнула впереди, круто набирая высоту, заложила вираж, разворачиваясь в сторону аэропорта, и на скорости пронеслась мимо них в направлении, обратном движению «Принцессы Гортензии».

Кабал забрался по перекладинам на боку энтомоптера Марша́ла. Тот сильно отличался от «Симфонии» – и Кабал уже жалел, что ему достался именно он. Тренажер был удобен в использовании и неприхотлив, а эта машина казалась упрямой и неподатливой. На боковой панели имелись скобы, скорее всего, служившие для крепления орудий и установки крыльев с оружием. На матовой камуфляжной зеленой краске, чуть ниже кабины пилота, незаметно был нарисован крест Марша́лов. Кабал полагал, что перед ним истребитель, с которого сняли оружие для разведывательной миссии, что позволило ему незамеченным пролететь над Сенцой на более высокой скорости и преодолеть большую дистанцию. Когда он двигался над самыми верхушками деревьев, то вряд ли был заметен с земли или воздуха. В отличие от «Симфонии» кабина была полностью закрыта, задняя часть, где располагался пилот, возвышалась над передним креслом второго пилота. Найдя защелку, Кабал попытался открыть ее. Когда та не поддалась, он резко ударил костяшками, выпустив поток крови и ругательств.

– У нас нет на это времени, – пробормотал он, пытаясь расправиться с защелкой. На миг он испугался, что она каким-то образом заблокирована, но затем заметил, что дело было в неудачном расположении.

– Ну же, Кабал! – крикнула мисс Бэрроу. – У нас нет на это времени!

Он бросил на нее свой фирменный взгляд и вернулся к борьбе с механизмом. Его беспокоила одна вещь, но Кабал решил не упоминать о ней, поскольку тогда мисс Бэрроу начала бы его обвинять, и объяснения вкупе с неизбежной театральщиной съели оставшиеся минуты, которых и так не хватало. Как только он произнес бы «третья бомба», мисс Бэрроу стала бы невыносима, поэтому придержать информацию было довольно предусмотрительно.

Радость от собственной расчетливости оказалась преждевременной. В отличие от бомбы, которая гротескно запаздывала. Его намерения – в те счастливые беззаботные времена, когда Кабал полагал, что левитаторы никоим образом не зависят от эфирных направляющих, – заключались в том, чтобы уничтожить три из четырех. Было бы куда надежнее, да и эстетически более приятно взорвать все, но ему не хватило материалов на четвертую бомбу. По плану, первое устройство должно было отвлечь команду и дать ему необходимое для переговоров время. Вторая и третья бомбы должны были сдетонировать с интервалом в минуту, разрушив обе направляющие по правому борту, в результате чего корабль мог бы только кружить по часовой стрелке, застряв на территории Сенцы. Его не порадовало, что сработало только два устройства, но он почти не волновался по этому поводу, пока не всплыл грубый промах в его плане – падение с небес, свидание с землей и гибель всех на борту. С того самого момента он надеялся, что из-за плохого качества реагентов (вариант, что он допустил ошибку при создании бомбы, даже не пришел ему на ум) третья бомба оказалась нерабочей, и дело не в том, что реакция просто замедлилась. Но надежды хрупкая штука.