Иоганн Кабал, детектив - [90]

Никто не пошевелился.

– Ну же, фрау Роборовски. У нас нет времени.

Фрау Роборовски сложила руки на коленях, но ничего не сказала. Да ей и не требовалось: реакция говорила сама за себя: она не удивилась и сохраняла спокойствие.

– Постойте, Кабал, – вмешалась мисс Бэрроу. – Вы сказали, что убийцей была незамужняя женщина. Но фрау Роборовски, она же фрау – замужняя женщина. – Леони посмотрела искоса на фрау Роборовски, которая ответила ей холодным взглядом. Уверенность мисс Бэрроу пошатнулась. – Разве не так?

– Нет, – отвечал Кабал, опечаленный ее недогадливостью. – Конечно, нет. Она – офицер разведки. Не удивлюсь, если она до завтрака успевает шесть раз сменить личность, даже если этого не требуется. Просто чтобы оставаться в форме. Между делом, – Кабал обратился к фрау Роборовски, – каково ваше настоящее имя? Поддерживать легенду больше нет необходимости, а мне не нравится обращаться к вам по оперативному псевдониму.

– Спецагент Элизабет Сатунин, – четко произнесла она. Образ суетливой домохозяйки полностью исчез. Она сидела спокойная и уверенная, как шахматист в одном шаге от победы. – К вашим услугам.

– Увы, не к моим, – сказал Кабал. – Иначе я бы уже натравил вас на Марша́ла. Однако ваш «муж»… Вы ведь не агент, сэр? Когда мы впервые встретились, я упомянул голубиное соединение, хотя правильный термин, естественно, «ласточкин хвост». Тогда мой мозг был занят другим, поэтому не могу сказать, сделал я это в шутку или действительно допустил ошибку. Но я точно знаю, что настоящий краснодеревщик – или шпион, выдающий себя за него, – так или иначе отреагировал бы на это. Какова же ваша роль в этом деле?

Герр Роборовски смущенно молчал, сомневаясь, разрешено ли ему говорить. Фройляйн Сатунин ответила за него:

– Его действительно зовут Роборовски, но он не краснодеревщик. Он спроектировал этот корабль. Руководил его постройкой и поможет катаменцам подготовить судно к войне.

– Мне нравится, – поделился Кабал со Штеном. – Задавать вопросы и получать на них правдивые ответы.

– Вы лгали не меньше, чем все мы. – бросил Штен. – Некромант! – Угрюмое настроение не подходило человеку его статуса и комплекции.

– Я врал, чтобы сохранить себе жизнь. Вы же – чтобы отнять жизни у других. Если уж хотите помериться моральными качествами, капитан, задумайтесь о том, что вы оказались беспринципнее даже некроманта. Но так уж вышло, что именно от вас я получил недостающий фрагмент, который помог увидеть всю ужасающую картину целиком.

Капитан Штен переменился в лице. Он нервно глянул на Марша́ла, который раскуривал восьмую сигарету.

– Правда?

– Да, хотя сами того не осознавали. Как и я, если уж быть откровенным. Пока не увидел то представление. Вам едва ли польстит, что кукловоды превосходно пародировали миркарвианских солдат. Или куда вернее будет сказать, что миркарвианские солдаты – настоящий подарок для кукловодов, потому что ведут себя как марионетки. Крутятся на месте, ходят четко по линиям и – что важно – щелкают каблуками. Так поступают только военные, верно? Среди гражданских это считается дурным тоном, да и таит в себе небольшую опасность. Когда я впервые увидел капитана Штена и его старших офицеров, они не знали, что я за ними наблюдаю, а потому отдавали друг другу честь и щелкали каблуками. Первое еще можно объяснить, но второе? Для экипажа, в составе которого нет ни одного военного?

Штен поморщился, что было вполне естественно.

Кабал продолжил.

– Как только я пришел к идее, что в заговоре участвует экипаж, все произошедшее стало более или менее понятно. У Зорука не было шансов. Он «случайно», как и утверждал, поранил запястье, прищемив его дверью, но стюард сказал, что Зорук все придумал, и дверь лишь слегка ударила его по руке. Почему бы не поверить стюарду, который совершенно не заинтересован в том, чтобы подставлять Зорука, и никак не замешан в деле? Он, конечно, подонок, но в остальном нет никаких причин не принимать в расчет его показания. Тем временем настоящий виновник – кто-то из экипажа мостика или, возможно, инженер, – прячется на верхней палубе, в полной безопасности, его с поврежденной рукой держат подальше от любопытных глаз, пока капитан продолжает для отвода глаз проверять всех остальных.

Но и здесь они допустили ошибку – военные предпочитают практичность, а не элегантность, когда заметают следы, поэтому Зорука повесили в попытке представить все как еще одно самоубийство. Казалось бы, после одной неудачной попытки инсценировать самоубийство можно было воспользоваться другой стратегией, но миркарвианцы, похоже, придерживаются тактики: «Если не преуспел в первый раз, повторяй ошибку до тех пор, пока в живых не останется никого, кто мог бы высказаться на этот счет». – Кабал улыбнулся с доброжелательностью человека, который наблюдает за тем, как противный ребенок заходит под стол и сильно ударяется головой. – Мой промах заключался в том, что я списал смерти на отчаянных и трусливых шпионов, когда на самом деле преступники были скорее третьесортной комедийной труппой мюзик-холла, которой руководит психопат в килте. План был совершенно глупым и основывался на жестокости и отчаянии.