Инженеры Кольца - [58]

Работа эта была самой обыкновенной работой, а не каторжным трудом. Если бы при этом кормили чуть-чуть больше и одевали чуть-чуть лучше, работа была бы даже приятной, но все же почти постоянно ощущаемые нами голод и холод исключали возможность получить от работы какое-то удовольствие. Стражники редко бывали грубы, никогда не проявляли жестокости. Они были скорее флегматичны, были неряшливы, малоподвижны, какие-то отяжелевшие; на мой взгляд, даже какие-то обабившиеся, не в смысле деликатности и нежности и так далее, а совсем наоборот, в смысле какой-то коровьей сонливости и полного отсутствия мысли в лице. Точно так же и среди своих товарищей по заключению впервые на Гетене я почувствовал себя мужчиной среди женщин или среди евнухов. Для узников была характерна та же сонная вялость и заурядность. Они все были похожи друг на друга, эмоций в них было очень мало, разговаривали они о самых обычных, будничных вещах. Поначалу я думал, что отсутствие интереса к жизни и хоть какой-то индивидуальности является результатом отсутствия достаточного количества пищи, тепла и свободы, но вскоре обнаружил, что причиной такого состояния является нечто более конкретное. Это был результат применения определенного химического препарата, который давали всем заключенным, чтобы не допустить наступления кеммера.

Мне было известно о существовании препаратов, снижающих либо почти полностью исключающих возможность наступления фазы сексуальной потенции биологического цикла у гетенцев. Эти средства применялись в тех случаях, когда комфорт существования, медицинские показания или этические соображения склоняли к половому воздержанию. С помощью этих средств можно было исключить один или несколько периодов кеммера без отрицательных последствий. Добровольное применение этих средств повсеместно одобрялось и даже приветствовалось, но мне не приходило в голову, что их можно применять принудительно.

Причины для этого, однако, имелись. Заключенный, находящийся в фазе кеммера, представлял бы собой разлагающий элемент в своей бригаде. А если освобождать его от работы, то что же тогда с ним делать? В особенности если бы ни один другой заключенный не проходил в это время кеммер, что было бы вполне вероятно при наличии всего ста пятидесяти заключенных. Находиться же в кеммере без партнера для гетенца чрезвычайно тягостно, поэтому лучше уж избавить его от мучений, не терять напрасно времени, предназначенного для работы и полностью исключить кеммер. Поэтому он и был исключен.

Узники, проведшие в заключении много лет, вполне приспособились к этой ситуации психологически и в определенной мере, как мне кажется, и физически, к этой тюремной кастрации. Они были полностью лишены пола, как каплуны или мерины. Они были полностью лишены стыдливости и вожделения, как ангелы. Но ведь это противоестественно для человеческого существа — не знать ни стыда, ни вожделения.

Функционирование полового влечения у гетенцев настолько ограничено жесткими требованиями природы и так точно определено, что обществу нет необходимости вмешиваться в эти вопросы. Здесь меньше принципов, меньше сублимации и подавления полового влечения, чем в любом известном мне гетеросексуальном обществе. Воздержание здесь исключительно добровольное, половая распущенность тоже вполне приемлема. Невроз страха и фрустрация на сексуальной почве встречаются чрезвычайно редко. Здесь я впервые столкнулся с ситуацией, когда цель и намерения общества вступают в противоречие с половым влечением своих граждан. Поскольку это элиминация, устранение, а не подавление, она не вызывает фрустрации, но зато надолго обеспечивает нечто гораздо более опасное — пассивность.

На Зиме нет общественных насекомых, таких, как на Земле, например, — пчел, муравьев. Гетенцы не имеют поэтому опыта существования с этими древними сообществами, в которых существуют бесчисленные города маленьких бесполых тружеников, у которых есть только один инстинкт — инстинкт подчинения группе, целому. Если бы на Гетене были муравьи, гетенцы могли бы попытаться следовать их примеру уже давным-давно. Добровольные фермы являются относительно недавним изобретением, да еще и применение этого изобретения пока ограничивалось только одним государством на планете. Но это — грозный сигнал о том, в каком направлении может пойти развитие общества, которое так покорно подчиняется регулированию полового влечения.

На ферме Пулефен, как я уже упоминал, мы недоедали, если принять во внимание характер исполняемой нами работы, а наша одежда, особенно башмаки, была абсолютно не приспособлена к условиям здешней зимы. Стражникам, большинство которых были условно освобожденными заключенными, приходилось не намного лучше, чем заключенным. Целью и назначением этого места было наказание людей, а не их уничтожение, и я думаю, что пребывание здесь могло бы быть вполне сносным, если бы не применение наркотиков и допросы.

Часть узников подвергалась этим мероприятиям группами по двенадцать человек. Они декламировали хором что-то вроде покаяния в грехах и катехизиса, получали противокеммеровый укол и возвращались на работу. Других узников, политических, каждые пять дней подвергали допросу с применением наркотиков.