Инженерная эвристика - [70]

Такого рода конструктивное изменение потребует от нас коренного пересмотра жизни самих фигур и пешек. Бесконечность игрового пространства логически означает и бесконечное число разнообразных фигур — как временных структур. Временность фигур в обычных шахматах проявляет себя в том, что они могут быть «съедены», сняты с доски, а также в том, что пешка, достигнув восьмой горизонтали, превращается по воле игрока в любую из существующих — в рамках правил пяти — фигур.

Сделаем всё наоборот. Запретим снимать съеденные фигуры. Пусть все они остаются в игровом пространстве, на доске, но в то же время как бы в неразличённом состоянии. С первого взгляда — чушь несусветная. Но не будем торопиться с выводами! Есть не менее жёсткое правило классических шахмат, что на одной игровой клетке может стоять одна и только одна фигура или пешка. Но, допустим, это не так. Пусть на любой клетке шахматной доски может стоять сколь угодно большое число фигур! Как в пространстве посадить слона на коня, а на слона посадить ферзя с королём у него на плечах? Получается пирамида, то есть башня, столб. Выполним же конструктивно все шахматные фигуры в виде шашек, на боковую поверхность которых нанесём необходимые шахматные символы. Пусть эти шашки будут выполнены конструктивно так, чтобы легко удерживаться одна на другой (с помощью магнита или паза с выступом). Такая башня могла бы создаваться в процессе игры как объединением собственных фигур, так и захватом фигур противника. Башня могла бы и распадаться — дробиться последовательно в пространстве (вдоль) или параллельно, то есть одновременно (во все стороны) (Латыпов, Гаврилов, 1996, С. 58–59).

И, как уже говорилось, самый главный шаг, изначально ограниченное число шахматных ресурсов на бесконечной шахматной доске, должно диалектически потребовать от нас правила порождения новых, пусть и примитивных фигур, роста их количества. Например, две шахматные башни, стоящие на соседних клетках, могут порождать на любой свободной клетке возле себя, новую шашку-фигуру. Можно отказаться от шахматных обозначений на боковых поверхностях. Все фигуры будут порождаться в процессе игры из одинаковых на начальной стадии шашек, и в зависимости от высоты (размера, массы) создаваемых башен приобретать всё новые и новые свойства. Шахматная доска может также менять свои характеристики — приобретать топологию, однородное — когерентное — пространство игровых клеток может быть заменено на неоднородное, и т. д. (Гаврилов, Ёлкин, 1998, С. 59–79).

Словом, есть великое множество вариантов создания целого класса новых шахматно-шашечных, столбовых, вероятностных настольных игр.

И правила их, в сущности, являются изобретательскими приёмами или же операторами языка Диал.

Логика дальнейшего развития

Интонации и ритм речи образуют истинный фундамент самой речи, не только создавая её «фон» (интонационно-ритмический контекст), но и формируя саму ткань языковой артикуляции, фонемно-слоговую систему языка.

Выше дан краткий обзор всего лишь операторного уровня языка Диал, до различения конкретного звука. Какой он конкретно, нам было всё равно.

Следующий этап — это порождение гласных фонем, которые соответствуют главным свойствам вещей. Любая вещь является нам посредством своих свойств. В необъятном мире вещей, каждая вещь обладает бесконечным количеством свойств. Тона-состояния существовавшие в речи последовательно переходят в форму параллельного существования — фонему. Состояния «взятые одновременно» становятся свойствами… (Куликов, Гаврилов, 2009–2012; 2012, № 1)

Но вещь является к нам не всеми свойствами сразу, а лишь некоторыми, другие же остаются скрытыми для нас — это сущности. Сущности определяют свойства вещи и выступают как её внутренний закон развития. Свойства вещи, выступающие как аргументы, связаны между собой законами — функциями. Звуковой формой сущностей будут согласные фонемы.

Синтез фонем позволяет нам получить базовые корни — это уровень субъектов и объектов, в том числе и среды (поля) деятельности субъектов. Синтез базовых корней отражает взаимодействие субъектов и объектов в прямом и обратном порядках и приводит к различению орудий и инструментов, способов и методов производства и потребления, а также продуктов.

От средств производства мы переходим к средствам взаимодействия субъектов между собой — это эмоции и чувства, и возможностям взаимосвязи объектов друг с другом…

Операторная структура Диала, разумеется, проявляет себя в той же последовательности, иерархически. Она и есть стержень, тот ствол, на который нанизывается конкретика.

Записав условия задачи на языке Диал и последовательно применяя его логику, преобразуя исходные симметрии, вращая слова-операторы и целые семантические структуры, включая предложения, мы получаем набор текстов. Их перевод даёт нам целый спектр неожиданных и парадоксальных решений, как если бы мы находили, чему равен «икс» или «игрек» при решении алгебраического уравнения.

Но всё это рассмотрение — задача специализированного интерактивного курса и отдельного уже современного издания.

Хотя дальнейшие методические указания читатель может почерпнуть и из прежних наших публикаций (Куликов и др., 1994).