Инженер страны Советов - [14]

Интерлюдия. Николай

Сидевший перед Николаем человек с тремя шпалами капитана НКВД в петлицах устало помассировал себе виски и перевернул лежащий перед ним лист.

– Так все же, товарищ Сазонов, почему вы своевременно не информировали вышестоящее руководство о контрреволюционной и антисоветской деятельности вашего бывшего начальника?

– До недавнего времени я был полностью уверен в том, что Зимин честно выполняет свой долг. – Николай откашлялся. – Как только я убедился в обратном и собрал достаточно сведений, то сразу написал рапорт на имя начальника НКГБ Башкирской АССР. К сожалению, сразу отправить рапорт по назначению возможности не было, а по почте не рискнул из опасения, что его перехватят.

– Да, я ознакомился с вашим рапортом. Именно благодаря ему я с вами, товарищ Сазонов, беседую, а не веду допрос. Сразу скажу, что многие факты, изложенные в нем, были нам уже известны от других товарищей. Ваша же медлительность заслуживает серьезного дисциплинарного наказания. Думаю, что вам будет вынесен строгий выговор по партийной линии. Но сейчас не об этом. Расскажите о своих, так сказать, сокамерниках. Один из них – ваш дальний родственник, и к нему у нас вопросов нет. А вот другой очень заинтересовал. По докладам он смог при аресте буквально как щенков раскидать нескольких вооруженных и достаточно хорошо подготовленных сотрудников, а потом во время допроса устроил форменное побоище. Что вы можете рассказать о нем?

В душе Николая боролись два «я». Одно требовало рассказать всю правду о путешественнике во времени, а другое всячески этому противилось. Собравшись с духом, он словно бросился головой вниз в холодный омут, приняв окончательное решение.

– Его зовут Шершнев Михаил Андреевич. Он сын однополчанина Матвеева Федора Тимофеевича. Его отец недавно умер, но перед смертью завещал сыну навестить бывшего командира. Приехал из Пензы. Уже здесь пошел поутру купаться, да кто-то сзади ударил по голове, забрал все вещи и документы, а самого сбросил в воду. Его едва успели спасти.

Эту версию они втроем обговорили, сидя взаперти в камере.

– Вы лично видели его документы и можете подтвердить его личность? – Взгляд капитана словно прожигал насквозь.

– Да, видел и подтверждаю.

Ну вот и все. Последние мосты сожжены, и пути назад нет.

– Ну что же, товарищ Сазонов, больше вопросов к вам нет. Пока, – капитан выделил слово, – можете быть свободны. В ближайшие дни в Уфе будет принято решение касаемо вас и усиления людьми вашего района. Но, как я думаю, временно исполнять обязанности начальника районного управления НКВД будете вы. Так что принимайтесь за работу и наведите здесь порядок. Постарайтесь оправдать оказанное вам доверие. Очень постарайтесь. И восстановите документы своему знакомому.

Глава 3 Откровенный разговор. Клад

Солнечный луч пробивался через занавеску и упорно мешал мне спать. Вот ведь напасть. Так и придется вставать. Но как же не хочется подниматься из мягкой и чистой постели. Тут я поймал себя на мысли, что в этом времени я первый раз просыпаюсь в нормальной кровати. Эх, хорошо. А то все либо жесткий топчан в каморке у Федора, либо не менее жесткие нары в камере НКВД.

После нашего спасения пришлось еще пару дней провести в ставшей уже чуть ли не родной камере до установления, так сказать, личности. Правда, эти два дня провел даже с некоторым комфортом. Выдали и матрас, и пару одеял, и медицинскую помощь оказали. Пришедший доктор лишь покачал головой, глядя на мою физиономию, больше похожую на реквизит из фильма ужасов, и намазал ее какой-то вонючей мазью, посоветовав не стирать ее, пока не впитается. Потом уже Ринат Гареев, наш спаситель, принес какое-то снадобье, как он сказал, народное, но от этого не менее вонючее.

Как бы там ни было, но к моменту выхода на свободу лицо приобрело вполне человеческий вид. Во всяком случае, встречные прохожие хоть и оборачивались вслед, но не шарахались в стороны. Так не спеша, в сопровождении Федора и Рината доковыляли до довольно большого пятистенка с высоким каменным полуподвалом и широкими воротами, за которыми оказался просторный двор с надворными постройками. В мое время на этом месте частных домов уже не было. Где-то примерно здесь будет стоять детский сад. Или теперь уже не будет?

Пока тихим ходом шли до дома Федора, в котором мне выделили для проживания целую комнату, как выразился Николай, чтобы на виду был, я жадно смотрел по сторонам, пытаясь угадать, где и что будет построено в будущем. Помогали оставшиеся в XXI веке ориентиры: водонапорная башня, Башкирская гимназия, в этом времени – педагогическое училище. Ориентируясь по ним, более или менее смог определиться.

Конечно, город изменился за прошедший век, но оставался вполне узнаваем, а заводской гудок был таким родным, что, прикрыв вдруг заслезившиеся непонятно из-за чего глаза, я ощутил себя дома. Дом, теперь мой дом здесь. И моя задача – сделать так, чтобы этот дом был как можно более крепким.

Откуда-то донесся умопомрачительный запах чего-то вкусного и домашнего. Бросил взгляд на часы. Почти 8 часов утра. Пора вставать. Судя по звукам из кухни, Татьяна уже давно на ногах. Вчера, когда меня привели в этот дом, она первым делом принялась осматривать раны и синяки и тоже намазала их какой-то мазью. Похоже, это уже входит у всех в правило – мазать мою физиономию разными вонючими субстанциями. Потом мы с Федором были накормлены вкуснейшим ужином и напоены чаем с лепешками. Чуть погодя вернулся Николай, и мы там же, на кухне, продолжили нашу, начатую еще в камере беседу.