Иные миры, иные времена - [11]

— Брось, парень. Ты и на свалку отправишься вместе с этим кораблем. Ты даже на него смахиваешь: у тебя такой же лоснящийся красный нос.

Куп угрюмо молчал, и Вьятт добавил мягко:

— Куп, спокойно. В полночь отбываем. Хочешь, чтобы я вел корабль?

— Да нет, — Куп резко повернулся, тряхнул головой. — Пошел к черту. Подыхай, — он откинулся на спинку; на изможденное лицо ложился зеленый отсвет со щитка. Следующие слова Купера прозвучали печально и тронули Вьятта: — Ну тебя к черту, Билли, — устало произнес Куп, — это не смешно.

Вьятт оставил его одного. Незачем спорить. Куп пьян, мозг его недосягаем.

В полночь корабль встал на дыбы, раскачался и прыгнул в небо. Вьятт наблюдал, как уходят ночные огни и пышно расцветают звезды. В несколько секунд последние облака проплыли мимо, и корабль оказался в открытой долгой ночи, и миллион миллионов голубых, красных и серебряных точек вспыхнули могучим светом, который и означал для Вьятта жизнь. Вьятт долго стоял, как всегда, ожидая чуда: он хотел, чтобы необъятная красота космоса стала понятной. Но этого не произошло.

Размышляя, Вьятт наблюдал за Вселенной, а она холодно смотрела на человека глазами звезд.

Наконец, совершенно разбитый, Вьятт пошел спать.

Первые дни пролетели для Боклера быстро. Он знакомился с кораблем, обследуя укромные закутки, наблюдая, ощупывая и влюбляясь. Корабль для Боклера бдлл точно женщина, первый полет стал медовым месяцем.

Ну что ж, такое случалось нередко, Боклер не был первым.

Вьятт и Купер частенько оставляли Боклера одного.

Они не ходили за ним по пятам, не следили, что он делает. Он видел их всего несколько раз — и не мог не почувствовать их удивления и негодования. При этом Вьятт бывал всегда вежлив, а Купер — нет. Ни один из них не находил нужным что-то посоветовать Боклеру, а он был достаточно умен, чтобы обходиться своими силами. Большую часть жизни Боклер провел среди книг, пыли и мертвых древних языков. По натуре он был замкнут и легко переносил одиночество.

Но вот однажды утром Вьятт отыскал Боклера в машинном отделении и вытащил растерянного парня наверх, в штурманскую рубку. И под массивным хрустальным сводом обзорного купола Боклер увидел картину, которую помнил до конца своих дней.

Корабль подходил к Дыре Сигнуса. Это была неправдоподобно огромная стена, почти плоская, уходящая вниз, в черное многоступенчатое молчание, падающая в бесконечность, на миллионы миллионов миль…

Если бы Боклер не видел звезд, еще светящихся по обе стороны гигантской плоскости, он мог бы подумать, что стена совсем близко, что до нее можно дотронуться рукой… Перед стеной вилась легкая дымка, а сама плоскость словно бы стояла на складках безмолвной черноты космоса.

Немного погодя Вьятт молча показал вниз. Боклер взглянул — и увидел его, крохотное желтое пятнышко, к которому они двигались. Оно было таким маленьким иа фоне массивной тучи, что Боклер легко потерял его из виду. Каждый раз, когда он отводил глаза, пятнышко терялось, и приходилось отыскивать его снова.

— Оно слишком далеко в глубине, — наконец нарушил молчание Вьятт. — Мы движемся вдоль облака кратчайшим путем. Потом замедлим ход и войдем туда. Денька два провозимся.

Боклер кивнул.

— Я решил, что вам захочется взглянуть, — добавил Вьятт.

— Спасибо, — Боклер благодарил искренне. Затем, не в силах сдержаться, он в изумлении покачал головой: — Господи!

— Зрелище величественное! — улыбнулся Вьятт.

Позже, много позже, Боклер начал припоминать, что говорил Командир о Вьятте и огромности космоса. Да, кое-что, например Дыра, непостижимо. В ней нет особого смысла — ну так что? Это настолько прекрасно, подумал Боклер, что смысла и не должно быть.

Корабль медленно приближался к звезде. Вокруг, если считать по земным меркам, был вакуум, — один атом вещества на кубическую милю пространства. Но для космического корабля плотность была велика. Идущий на субсветовой скорости корабль наткнулся бы на газ, как на стену. Поэтому они продвигались неторопливо, лавируя вокруг огромного желтого солнца. Планету они увидели почти сразу, и, направившись к ней, искали другие — но не нашли больше ни одной. Космос вокруг был абсолютно чуждым, и лишь единственная желтая звезда светилась в. легкой дымке бесконечного облака, да мерцала зеленая точка планеты.

Вьятт и Купер провели обычные исследования планеты, не приближаясь к ней, — Боклер наблюдал за всем с серьезным восторгом. Радиосигналов не обнаружили, но зато в спектре планеты было приличное количество кислорода и водяных паров и сравнительно мало азота.

Температура на поверхности допускала возможность жизни. Планета вполне могла быть обитаемой.

— Козыри наши! — бодро сказал Купер. — Этот кислород заряжает меня жизнью.

Вьятт промолчал. Он сидел В пилотском кресле, его огромные руки лежали на рычагах управления. Бережно направлял он корабль по длинной пологой спирали, думая о многих других случаях, о многих других посадках.

Он вспоминал кислотный океан на Люпусе, гнилостную болезнь на Альтаире — все темные, непонятные, зловещие явления, к которым он приближался, не подозревая об этом. И только сейчас Вьятт понял, что это продолжалось очень долго, слишком долго.