Инверсии - [15]

— Да, у него есть такое свойство.

— И сахар.

— И сахар тоже, в чрезвычайных обстоятельствах.

— Сахар, — покачал головой король.

— Разве у вас нет, государь?

— Чего?

— Разве у вас нет доспехов?

— Конечно, у нас есть доспехи, глупая вы голова… Ой! Конечно, у нас есть доспехи, но кто же их надевает в дуэльной зале?! Именем Провидения, если ты надеваешь доспехи, то что же это за дуэль!

— Но я полагала, что это тренировка, государь. Подготовка к настоящему бою.

— Конечно тренировка, Восилл. Если б не так, то парень, поранивший меня, не остановился бы и, уж конечно, не был бы близок к обмороку — он бы добил меня, дерись мы по-настоящему. Но бой был тренировочный. — Король покачал своей великолепной головой и топнул ногой. — Черт меня побери, Восилл, вы задаете просто дурацкие вопросы.

— Прошу прощения, государь.

— Да ладно, это не больше чем царапина. — Король оглянулся и сделал знак слуге, стоявшему у главных дверей. Тот быстро подошел к столу и налил его величеству вина.

— След от укуса насекомого куда как меньше, — сказала доктор. — А ведь люди от него, случается, умирают, государь.

— Умирают? — спросил король, принимая из рук слуги кубок.

— Так меня учили. От яда, который насекомое впрыскивает в кровь.

— Да? — В голосе короля звучало сомнение. Он посмотрел на рану. — И все равно — обычная царапина. На Адлейна она почти не произвела впечатления. — Он выпил вина.

— Ну, чтобы произвести впечатление на начальника стражи Адлейна, нужно кое-что посерьезнее, — сказала доктор, слегка язвительно, как мне показалось.

Король улыбнулся едва заметной улыбкой.

— Вам не нравится Адлейн, верно?

Доктор наморщила лоб.

— Я не смотрю на него как на друга, государь, но равным образом не смотрю на него и как на врага. Мы оба по-своему хотим служить вам при помощи тех умений, которыми каждый из нас обладает.

Глаза короля сузились — он размышлял над ее словами.

— Вы говорите как политик, Восилл, — тихо сказал он. — А выражаетесь как придворный.

— Я считаю ваши слова комплиментом, государь.

Некоторое время король молча смотрел, как она промывает его рану.

— И все же вам, видимо, стоит остерегаться его. Нет?

Доктор подняла глаза — по-моему, с удивлением.

— Если так говорит ваше величество.

— И герцога Валена, — сказал король, хмыкнув. — Слышали бы вы, что он говорит о женщинах-врачах и вообще о женщинах, которые не хотят быть шлюхами, матерями или женами, у вас бы уши горели.

— И в самом деле, государь, — сказала доктор сквозь зубы.

Она посмотрела на меня, собираясь попросить то, что ей требовалось, но я уже держал в руках нужную склянку. Вознаграждением мне стали улыбка и кивок. Я взял пропитанный спиртом тампон и бросил его в мусорную корзину.

— Это что такое? — Лоб короля подозрительно наморщился.

— Это притирание, государь.

— Я вижу, что это притирание, Восилл. Что оно дела… Ой.

— Вы уже почувствовали, государь, — оно смягчает боль. А кроме того, борется с вредными частицами, которыми заражен воздух, а еще ускоряет процесс заживления.

— Вроде того средства, что вы прикладывали к моей ноге, когда у меня был нарыв?

— Да, государь. У вашего величества великолепная память. Кажется, тогда я впервые удостоилась чести лечить ваше величество.

Король краем взгляда поймал свое изображение в одном из огромных зеркал, украшавших его частные покои, и расправил плечи. Он посмотрел на слугу у дверей — тот подошел и взял из рук короля кубок. После этого король вздернул подбородок и провел рукой по волосам, а потом тряхнул головой, отчего кудри, мокрые от пота и слипшиеся под защитной маской, снова упали ему на плечи свободной волной.

— Вот так, — сказал он, разглядывая свое благородное отражение в зеркале. — Припоминаю, что я был в плохом состоянии. Все эти костоправы думали тогда, что я вот-вот умру.

— Я была тогда очень рада, что ваше величество послали за мной, — тихо сказала доктор, перевязывая рану.

— Кстати, мой отец умер от нарыва, — сообщил король.

— Я слышала об этом, государь. — Она улыбнулась ему. — Но вас тот нарыв не убил.

Король усмехнулся и поглядел перед собой.

— И в самом деле. Не убил. — Он скорчил гримасу. — Но отец не страдал от заворота кишок, болей в спине или других моих болячек.

— Нигде не сказано, что он жаловался на такие вещи, государь, — ответила доктор, виток за витком накладывая повязку на могучую королевскую руку.

Он посмотрел на нее пронзительным взглядом.

— Уж не хотите ли вы сказать, что я нытик, доктор?

Восилл подняла на него удивленный взгляд.

— Конечно же нет, государь. Вы так мужественно сносите ваши многочисленные недуги. — Она продолжала накладывать повязку. (Бинты специально для доктора делает королевский портной, и доктор требует, чтобы они изготовлялись в чистоте. Но все равно, прежде чем пустить их в дело, она кипятит их в кипяченой воде, добавляя туда отбеливающего порошка, который тоже специально для нее готовят в дворцовой аптеке.) — Напротив, вашему величеству нужно воздать хвалу за то, что он с такой готовностью говорит о своих недугах, — сказала ему доктор. — Некоторые люди принимают стоическую позу, из гордыни или просто из предельной скрытности, и страдают молча, пока смерть не постучится в дверь, пока не зайдет в дом, тогда как одно лишь слово, простая жалоба в самом начале болезни позволила бы доктору поставить диагноз, излечить их и вернуть к жизни. Боль и даже обыкновенное недомогание — это предупреждение, посланное пограничным стражем, государь. Вы можете, конечно, решить, что не стоит обращать внимания на такую малость, но тогда не удивляйтесь, если вскоре к вам явятся толпы захватчиков.