Инварианты Яна - [15]
- Да, конечно, - спохватился Синявский и пошёл рядом с инспектором, оправдываясь:
- Понимаете, - кхм! - когда перед вами ребёнок, вы можете принять во внимание другие факторы. Ну не знаю: рост, пропорции, координацию движений. Представьте, вот вы встречаете ребёнка и пытаетесь определить возраст. Ведь не с лексикона начнёте! До того как ребёнок заговорит, у вас уже есть более или менее точная оценка, а тут сложнее. Но ведь когда я видел его...
- Когда? - внезапно прервал его инспектор.
Дмитрий Станиславович поперхнулся от неожиданности и глянул инспектору прямо в глаза.
- Я спрашиваю, когда вы в последний раз виделись с Гориным? Не делайте вид, что не понимаете. Из сказанного вами раньше получалось, что об амнезии директора вы узнали от Сухарева.
- А, ну да, - виновато хмыкнул доктор, опустив голову. И больше не прибавил ничего, только покашлял, как бы от смущения.
'Всё, больше на него не дави пока, иначе уйдёт в глухую оборону'.
- Ладно, доктор, об этом после. Что вы там говорили о признаках?
- О признаках? А, ну да. Видите ли, - хе-хм! - для изучения лексикона одной короткой беседы недостаточно; кроме того, нет гарантии, что воспоминания более позднего времени утрачены полностью...
Инспектор перестал слушать. Четыре года или шесть - велика ли разница? Стало понятно, что память Ян всё-таки потерял, во всяком случае, сам доктор в этом уверен, если он не первоклассный актёр. А это вряд ли. Лгал неумело. Но не исключено, что так и было задумано. Не играет ли он тоньше? Володя покосился на собеседника, увлёкшегося описанием проблемы, с коей по собственному его заявлению знаком был плохо. 'Ишь, соловьём разливается! А те двое?'
В самом конце прямой аллеи, где на фоне тёмного... - моря? неба? - белел частый гребень балюстрады, две фигурки заметил инспектор, женскую - изогнутый росчерк, - и с нею рядом мужскую. Нет, не так. Сухарев вёл, а за ним, ухватившись за локоть, семенила его подчинённая Инна Гладких; и когда пришла пора повернуть им налево, Андрей Николаевич сделал это уверенно, не наклонив головы, и спина его пиджачная осталась прямой. Это женская фигурка, чуть помедлив на повороте, изогнулась, чтобы остаться рядом. Володя на миг увидал в отдалении белое пятно лица индианки. Та, словно кошка, оглянулась, прежде чем кинуться наутёк.
Инспектор заторопился следом за ними по аллее высоких деревьев с очень светлыми зеленоватыми стволами, а рядом поспешал доктор, слегка задыхаясь от быстрой ходьбы. В спины им дунуло холодом; позади воркотнуло, затем глухо вздохнуло грозовым утробным голосом.
- Гроза над доломитами, - бросил вскользь Дмитрий Станиславович, и продолжил рассуждения о смешных глагольных формах, а Володя с тоскою глянул на розоватый облачный парусник, лёгший в дрейф над голфо ди Триест.
- Не туда, - остановил его психофизик. - Нам к лифту. Вот он.
'Знаю', - мысленно огрызнулся инспектор, которого вопреки всему тянуло к ограде террасы - посмотреть на маяк.
По контрасту с акварельным небом лифт произвел на инспектора гнетущее впечатление. Нет большей дикости, чем ткнуть посреди средиземноморского парка железобетонный надолб, похожий на лысый лоб зарытого в землю великана. Две ниши под квадратными надбровьями плит закрыты были тяжёлыми стальными ве́ками.
- Как вы его называете? - спросил Володя, подойдя к правой 'глазнице', где нервно прохаживался Сухарев, и ждала, обхватив плечи руками, Инна. Май, вечером холодает быстро.
- Лифт? - оживилась она. - Мы зовём его Пуанкаре. Да-да, лифт Пуанкаре. Бр-р, как тут дует. Андрей, пойдём внутрь.
- Я ждал господина инспектора, - холодно пояснил Сухарев и повернулся к стальной плите.
- Станьте лицом к двери, - попросил психофизик.
- Зачем? - удивился Володя.
- Пока 'Аристо' - кх-м! - не опознает всех, дверь не откроет. У вас допуск в бункер есть?
- Должен быть, - ответил инспектор, поворачиваясь к великану лицом. - Если Берсеньева мне его открыла. Кстати, где она? Мне нужно с ней поговорить.
- Вр-р-рау! - заревел великан. Оказалось - не спал, дремал вполглаза.
- Светлана Васильевна, скорее всего... - начала Инна, перекрикивая шум двигателя. Толстенная створка с рёвом ползла в сторону, открывая проём.
- Мы не знаем, где она, - перебил Сухарев.
'Заткнул ей рот. Примечайте, господин инспектор! В товарищах согласья нет. Индианка за милую душу выдала бы Светлану Васильевну, а он не дал. Прекрасно. Пока хватит с нас этой информации, всему своё время, доберёмся и до Берсеньевой'.
- Потому что если бы допуска у вас не было, - продолжил, будто ничего не случилось, доктор, - в лифт вас, конечно, пустили бы. В тоннель, на пляж - пожалуйста, а вот в Пещеру Духов - нет.
- Что за пещера?
- Входите же! - торопил Андрей Николаевич.
Кафель скрипнул под каблуком инспектора. В просторном зеркальном лифте он оказался лицом к лицу с доктором. Кабина ползла очень медленно.
'Лифт старый, как и сам бункер. Названия смешные. Пещера Духов!'
- Её вы сейчас сами увидите, - доктор хохотнул и тут же закашлялся. Довольно быстро пришёл в себя, после того как попался на вранье, и теперь от души забавлялся:
- Пещера Духов - хе-хм! - страшное место, - пугал он зловещим басом. - Там Аристотель правит бал. И вас тоже подправит, если вы - кхм! - ему не придётесь по нраву. Попасть в Пещеру Духов можно из тоннеля Гамильтона, но туда пускают не всякого, иначе любопытный народец по дороге с пляжа всякий раз...
Это – рассказ о том, как всё было в состоянии неизвестности, всё холодное, всё в молчании; всё бездвижное, тихое; и пространство неба было пусто. Или так: когда вверху не названо небо, а суша внизу была безымянна, Апсу первородный, всесотворитель… Или даже так: около четырёх с половиной миллиардов лет назад в газопылевом облаке рукава Ориона галактики Млечный путь случился гравитационный коллапс.Но ведь всё это – сказки! О том, как всё было на самом деле, а главное, чем обернулось для человечества, читайте в новом романе Бориса Георгиева, написанном в лучших традициях научной фантастики.
Как и в древние времена, в 2086 году власть останется властью, а сила – силой. Но даже в эпоху могучих и непогрешимых Планетарных Машин хитроумным улиссам будущего не одолеть назначенный им путь и не победить одной лишь мощью оружия. Как знать, что станет большей помехой: бездушие людей или человечность машин? Прочь сомнения! Дорогу осилит идущий, и да поможет ему в этом древнейшая сила и сильнейшая власть! Но осторожнее, любезный читатель, сезон «Охоты на Улисса» открыт.
Чрезвычайные происшествия в поясе астероидов случаются часто. Капитану исследовательского судна «Улисс» Александру Волкову и раньше не раз приходилось отвоёвывать у равнодушной пустоты людские жизни. Но не было ещё никогда во Внешнем Сообществе, чтобы платой за участие в спасательной экспедиции была казнь. Значит ли это, что капитан Волков вмешался в игру, где ставка выше жизни? Что делать, если могучий противник прижал тебя к берегу Стикса? На другом берегу — смерть… Следуй за героем, любезный читатель, быть может, ему под силу отыскать в разделённом мире третий берег Стикса.
Ему нет ещё и двадцати, он влюблен, любовь его прекрасна, как мечта, но разграфлённый, автоматизированный, стандартизованный, до тошноты унылый мир не собирается отпускать его добровольно. Можно ли смириться с таким положением вещей? Побег — единственный доступный выход. Но стоит ему побежать, Система заметит и будет ждать за каждым углом. Он может не узнать её, когда встретится лицом к лицу, ведь у неё миллионы обличий, и тогда он поймёт, почём его мечта. Система ревнива и не считается с чувствами, вдобавок она знает то, в чём он не рискнул бы признаться даже самому себе.
В лесной сторожке молодой человек дважды увидел один и тот же сон о событиях времен войны, которые на самом деле происходили тогда на этом месте. Тогда он выдвинул гипотезу: природа записывает и хранит все события. В местах пересечения временных потоков наблюдатель может увидеть события из другого временного потока. Если найти механизм воспроизведения, станет действовать закон обратимости.
Сигом прилетел исследовать планету, очень похожую на Землю. Здесь есть море и берег, солнце и небо. Надо было работать, действовать, но сигом только сидел на берегу, смотрел на море и размышлял. Такое с ним случилось впервые.
Несколько лет назад Владимир Левицкий сильно пострадал при пожаре. Он получил ожоги и переломы, а кроме того, ему раздробило рёбра, и врачам пришлось удалить у него правое лёгкое и часть левого. Теперь же он — неоднократный чемпион Европы по лёгкой атлетике и представляет СССР на международных соревнованиях. Возможно ли это?
К воспитателю пришел новый ученик, мальчик Иосиф. Это горбатый калека из неблагополучной семьи, паралитик от рождения. За несколько операций медики исправили почти все его физические недостатки. Но как исправить его тупость, его дикую злобу по отношению к взрослым и детям?
К воспитателю пришел новый ученик, мальчик Иосиф. Это горбатый калека из неблагополучной семьи, паралитик от рождения. За несколько операций медики исправили почти все его физические недостатки. Но как исправить его тупость, его дикую злобу по отношению к взрослым и детям?
Об озере Желтых Чудовищ ходят разные страшные легенды — будто духи, или какие-то чудища, стерегут озеро от посторонних и убивают всякого, кто посмеет к нему приблизиться. Но группа исследователей из университета не испугалась и решила раскрыть древнюю тайну. А проводник Курсандык взялся провести их к озеру.