Инварианты Яна - [13]
- Работу в институтской сети по вполне понятным причинам запрещаю. Тот, кто нарушит запрет...
- Не переигрывайте, - едва слышно шепнул старый психофизик.
Володя досадливо дёрнул плечом, но тон сбавил:
- Тот, кто нарушит запрет, возможно, лишит вашего директора последнего шанса вернуться к нормальной жизни. Я попрошу остаться тех, кто в настоящий момент имеет полный доступ к ресурсам бигбрейна, либо получал его раньше, но лишился впоследствии. Остальные пока свободны. Комнаты распределите сами.
***
Зал быстро пустел; видимо, короткий спич инспектора произвёл впечатление.
- Спасибо за совет, - шепнул Володя Дмитрию Станиславовичу, пытаясь при этом не упускать из виду одного человека.
- Да не за что, - буркнул тот. - Понимаю, роль вам приходится играть незавидную.
'Роль? - Владимир насторожился. - Запомните это, господин инспектор. Кажется, она собирается уйти? Интересно'.
- Как её отчество? - быстро спросил он у психофизика.
- Чьё? А, я понял. Валентиновна.
- Инна Валентиновна! - позвал инспектор. - Куда вы?!
Прекрасная индианка вздрогнула и обернулась.
'Испугана, вне всякого сомнения. Хотела улизнуть под шумок', - заметил Володя.
- Но вы же сами сказали, что остальные свободны, - жалко улыбаясь, проговорила Инна.
- Разве вас можно причислить к остальным? - преувеличенно весело спросил инспектор.
- А в чём дело? - осведомился, подходя, заместитель директора.
- Дело в том, что Инна Валентиновна Гладких при мне получила полный доступ к бигбрейну и воспользовалась им, - отчеканил Владимир, внимательно следя за выражением лица девушки.
'Это не испуг. Самый настоящий страх, - констатировал он. - Значит, и её нельзя со счетов сбрасывать'.
Володя оглядел тех, кто остался: 'Не так уж и много, но есть ведь и ещё... двое?.. нет, трое. О них забывать нельзя'. Жалкая попытка успокоиться не удалась. Вспомнив про одного подозреваемого, инспектор на некоторое время утратил способность дышать.
Глава 3. Способность дышать
Дышать душно, как через подушку. А-ах. Шорох. 'Тонк. Тонк, Тонк' Что-то тонкает. А-ах. Так дед дышит, когда спит. 'Тонк. Тонк'. Темно, плохо видно. Потолок далеко. У деда в доме такой. Ма очень обещала, что послезавтра оставит у деда на ночь. А-ах. Да это же я дышу! Совсем как дед. 'Тонк, тонк' Дедовы часы так тонкают, скачет тонк-тонкая стрелка. Значит уже послезавтра? Суб... меня оставили на ночь! Бота. Оставили субботничать. 'Тонк. Тонк. Тонк' Они очень страшно хрипят, дедовы часы, а потом как начнут: бом-м! Передышка. Бом-м! До-олгая передышка! Бом-м! Бить начинают в темноте страшно. А утром в субботу солнечно занавески шевелит ветер и жар вплывает теплынь лениво в комнату вместе с неслышнывсадудажешо в парке такие штуки - как колокола серые на столбах потому и слышны везде эти... Как их? Сигналы радио пик-пик-пик неслышнывсадудажешоро... Хи, как смешно дышу: А-ах! Точно как дед. Может, это не я? На ночь оставили, страшно. Ма одного не бросила бы! Она в маленькой комнате, а я здесь на диване. Её позвать.
- Ма!
И крик как в подушке вязнет страшно. 'Тонк, тонк, тонк'. Часы злые, больно от этого их тонканья в ушах, страшно очень. Звать!
- Ма! А-ах... Ма! Ма!
Это не я зову! Я совсем не так... Горло болит. Я болею? Как меня Ма больного оставила у деда ночью одного в темноте, я же не могу спать, страшно!
- Ма-а!
Из темноты вышатнулось серое, это не мама! И ещё одно без лица, как кукла-тряпка, набитая ватой, перетянутая перевязками, о-о! Стра... сшитая! Не хочу! Не хо... Убегусь! Не встаётся, не кричится, не дышится. Уберитесь, куклы! Уберитесь же! Руки тяжё-о... О! И страшные, все в жилах, костлявые, чужие руки. Почему тянутся к лицу, когда я хочу своими руками закрыть глаза?! Уйдите же!
- Ма, я не хо... О! Не хочу куклы убери мама! А-а!
'Тонк, тонк', - всё так же часы, но в комнате светло. Нет, не пришёл никто и не включил свет. Но дышать проще. Нет, сейчас не ночь, но я здесь один. Потолок далеко, но это не дедова комната, у деда шкафы-часы-люстра, а здесь пустые стены, ничего нет, как в больнице. Это сон? Нет, это куклы были во сне, а сейчас уже не сон. И не утро и не суббота и не льётся жара с балкона, потому что ничего нет, одни голые стены. И неслышнывсадудажешорохи радио нет. Одни часы тонкают. Я не сплю, это больница. Не помню. Я болею? Тогда рядом должна быть мама. Где?
Надо встать или хоть голову поднять. Почему такая тяжёлая голова и болит шея и болит горло и сухо во рту и колет внутри слева и очень тяжёлая голова?!
Пустая комната, стены светлые, потолок светится, пол холодный, как в ванной, плитки светлые и шершавые, всё светлое как в больнице, это и есть больница, хоть я никогда и не видал такой пустой в больнице комнаты. А там дверь. Очень смешная, ручки нет, замка нет, ничего нет. Её толкают?
Надо встать. Вставай поднимай сярабочий наро... Так дед будит всегда. А я не люблю, когда будят, да ещё и поют, как будто это большая радость - вставать. Я люблю, когда ма ладошу на лоб тепло положит, гладит, ерошит, хорошо. Не хочу вставать никогда. Только когда суббота и парк рядом. Тогда да. В парке на дутых колёсах самокаты, а лошади белые педальные - это для малышни, для девчонок всяких, на них не разгонишься и на машинах с педалями тоже не разгонишься. 'Москвич' на них написано кривыми буквами, как на настоящих, но самокат всё равно лучше. На нём если разогнаться, то по аллее до самого входа к тиру-у-ух! Вокруг фонтана. Да, но надо встать. Не зовётся мама, а жаль.
Это – рассказ о том, как всё было в состоянии неизвестности, всё холодное, всё в молчании; всё бездвижное, тихое; и пространство неба было пусто. Или так: когда вверху не названо небо, а суша внизу была безымянна, Апсу первородный, всесотворитель… Или даже так: около четырёх с половиной миллиардов лет назад в газопылевом облаке рукава Ориона галактики Млечный путь случился гравитационный коллапс.Но ведь всё это – сказки! О том, как всё было на самом деле, а главное, чем обернулось для человечества, читайте в новом романе Бориса Георгиева, написанном в лучших традициях научной фантастики.
Как и в древние времена, в 2086 году власть останется властью, а сила – силой. Но даже в эпоху могучих и непогрешимых Планетарных Машин хитроумным улиссам будущего не одолеть назначенный им путь и не победить одной лишь мощью оружия. Как знать, что станет большей помехой: бездушие людей или человечность машин? Прочь сомнения! Дорогу осилит идущий, и да поможет ему в этом древнейшая сила и сильнейшая власть! Но осторожнее, любезный читатель, сезон «Охоты на Улисса» открыт.
Чрезвычайные происшествия в поясе астероидов случаются часто. Капитану исследовательского судна «Улисс» Александру Волкову и раньше не раз приходилось отвоёвывать у равнодушной пустоты людские жизни. Но не было ещё никогда во Внешнем Сообществе, чтобы платой за участие в спасательной экспедиции была казнь. Значит ли это, что капитан Волков вмешался в игру, где ставка выше жизни? Что делать, если могучий противник прижал тебя к берегу Стикса? На другом берегу — смерть… Следуй за героем, любезный читатель, быть может, ему под силу отыскать в разделённом мире третий берег Стикса.
Ему нет ещё и двадцати, он влюблен, любовь его прекрасна, как мечта, но разграфлённый, автоматизированный, стандартизованный, до тошноты унылый мир не собирается отпускать его добровольно. Можно ли смириться с таким положением вещей? Побег — единственный доступный выход. Но стоит ему побежать, Система заметит и будет ждать за каждым углом. Он может не узнать её, когда встретится лицом к лицу, ведь у неё миллионы обличий, и тогда он поймёт, почём его мечта. Система ревнива и не считается с чувствами, вдобавок она знает то, в чём он не рискнул бы признаться даже самому себе.
В лесной сторожке молодой человек дважды увидел один и тот же сон о событиях времен войны, которые на самом деле происходили тогда на этом месте. Тогда он выдвинул гипотезу: природа записывает и хранит все события. В местах пересечения временных потоков наблюдатель может увидеть события из другого временного потока. Если найти механизм воспроизведения, станет действовать закон обратимости.
Сигом прилетел исследовать планету, очень похожую на Землю. Здесь есть море и берег, солнце и небо. Надо было работать, действовать, но сигом только сидел на берегу, смотрел на море и размышлял. Такое с ним случилось впервые.
Несколько лет назад Владимир Левицкий сильно пострадал при пожаре. Он получил ожоги и переломы, а кроме того, ему раздробило рёбра, и врачам пришлось удалить у него правое лёгкое и часть левого. Теперь же он — неоднократный чемпион Европы по лёгкой атлетике и представляет СССР на международных соревнованиях. Возможно ли это?
К воспитателю пришел новый ученик, мальчик Иосиф. Это горбатый калека из неблагополучной семьи, паралитик от рождения. За несколько операций медики исправили почти все его физические недостатки. Но как исправить его тупость, его дикую злобу по отношению к взрослым и детям?
К воспитателю пришел новый ученик, мальчик Иосиф. Это горбатый калека из неблагополучной семьи, паралитик от рождения. За несколько операций медики исправили почти все его физические недостатки. Но как исправить его тупость, его дикую злобу по отношению к взрослым и детям?
Об озере Желтых Чудовищ ходят разные страшные легенды — будто духи, или какие-то чудища, стерегут озеро от посторонних и убивают всякого, кто посмеет к нему приблизиться. Но группа исследователей из университета не испугалась и решила раскрыть древнюю тайну. А проводник Курсандык взялся провести их к озеру.