Интуиция как семиотический образ на примере переводов поэзии - [2]

Вот кардинальное отличие разрешения проблемной ситуации путем ее доказательства от виденья разрешения этой же проблемной ситуации не путем доказательства, а путем видения образа проблемной ситуации, т.е. случайного откровения образа? интуиции. Можно лишь полагать, что такая интуиция была дана Петру Николаевичу Краснову своего рода наитием от Андрея Николаевича Краснова – любителя Красоты и Природы, заложившего основы Ботанического сада в г. Батуми. Но это всего лишь предположение.

Тем самым можно утверждать, что категория интуиции является непременным фактором создания модели ЦУС, определяя ее реальную ценность. Но фактическое включение категории интуиции в модель ЦУС J-системы, разумеется, наталкивается на непреодолимые трудности в рамках метода науки. Однако нам кажется, что выйти из этого положения можно тем же путем как математика постепенно начинает работать с нечеткими, размытыми множествами. Однако оставим эту область науки в стороне и покажем, что интуиция фактически по крайней мере в форме образа и мелодии никогда не покидает целеустремленную систему интеллекта. Казалось бы, интуиция обходится без формулировок и теоретических положений. Так обстоит дело со всеми искусствами. Покажем на примере перевода поэзии, что интуиция в этом случае лежит где-то между интуицией интеллекта редактора и интуицией самого переводчика поэзии. Семиотика как раз и позволяет подойти к сущности интуиции путем анализа категории языкового барьера различных дисциплин, путем установления видимого образа перевыражения и чувств, и слов, и формул.

Завязка.

Использование азов семиотики в художественном переводе прежде всего позволяет утверждать, что простая информация о смысле каждой строки оригинала в переводе есть в полном смысле унылые похороны самого перевода. Целостный образ поэтического перевода тем самым есть сам образ оригинала, переплавленный в горниле эвристических связей мышления и воображения интуиции в перевыражении целостного образа поэта. При этом следует всегда помнить, что без интуитивного понимания смысла подлинника может иметь место рабское низкопок-лонство власть имущим, которое, как еще верно отмечено покойным Синявским, у интеллигенции может быть выражено только в одном:

”…в критическом присматривании за власть имущими сословиями ”. Результатом такого курьеза следует считать перевод строки из Бодлера:

Une fleur qui ressemble, а mon rouge idйal,

имеющей место у знаменитого Б. Лифшица как:

Мой красный идеал им не сродни.

На самом же деле это должно звучать примерно так:

Идеал красотки рыжей им (не мне!) так не сродни.

Стоило ли переделывать рыжую шлюху в идеал революции?

Обычно восхищаются переводами Маршака….

Но Маршак в переводах Бернса меняет строфику, размер и даже выпускает образы, которые по справедивому замечанию В.Левика “принято считать стержневыми”.

По существу это означает не перевыражение образов оригинала, а явно выраженный элемент самотворчества, который, вообще говоря, следует именовать не “методом Маршака”, а "методом Лермонтова"!

Но М.Ю.Лермонтов при переводе знаменитых стихов Гете называл их “переводом из Гете”, хотя образец его русского стихотворения есть интуитивное расширение образа точного и строгого немецкого мышления до “широты русского человека” .

И в этом смысле сам подлинник Гете оказывается не аутентичным по фонетическим, звуковым данным, его строфический набор гласных никак не согласуется с переводом русского образца, его чувства перевоп-лощаются в новое чувство, неизвестное подлиннику, это чувство русского менталитета с его предположением в конце жизни: ”пропади все пропадом” с оглядкой на будущее: ”а кабы чего не вышло” – в Лермонтовском переводе русский Дух .

И по существу русская тоска и русская безысходность. Такой перевод самотворчество интуиции.Напомним все же предмет разговора. У Гете в его “Wandrers Nachtlied”,1780 имеем:

Ueber allen Gipfeln

Ist Ruh’,

In allen Wipfeln

Spuerest du

Kaum einen Hauch.

Die Voegelein schweigen im Walde.

Warte nur, balde

Ruhest du auch.

У Лермонтова текст выглядит так:

(Из Гете,1840)

Горные вершины

Спят во тьме ночной;

Тихие долины

Полны вечной мглой;

Не пылит дорога,

Не дрожат кусты…

Подожди немного,

Отдохнешь и ты.

По существу такое самотворчество не может быть даже предметом критики. Ведь это интуитивное расширение образа с привходящими в него особенностями русской мелодики языка.

Тем не менее возможен в любом случае в силу синэргизма человеческого мышления? языка такой аутентичный перевод, который учитывал и передавал бы в интуитивном восприятии образа подлинника грамматические, лексические и фонетические особенности на языке перевода. Ведь такой подход и есть подход своего рода моделирования возникающей микропроблемной ситуации перед целеустремленной системой, которая должна быть разрешена на примере аутентичного перевыражения образов поэзии с одного языка на другой. Своего рода подтверждением этой мысли может служить перевод того же стихот-ворения Гете, имеющий место у И.Ф.Анненского(1909):

Над высью горной

Тишь.

В листве уж черной,

Не ощутишь

Ни дуновенья.

В чаще затих полет…

О подожди!…Мгновенье-