Интонация. Александр Сокуров - [10]

«Мостик» от горьковских фильмов к зрелому Сокурову — картина «Мария», состоящая из двух частей. Первая часть была снята в Горьковской области перед поступлением во ВГИК. 18‐минутная кинозарисовка жизни крестьянки Марии Семеновны Войновой замышлялась как самостоятельная лента под названием «Лето Марии Войновой». «Сенокос, купание в реке, работа на льняных полях, отпуск в Крыму, что бывает в жизни крестьянина (особенно летом) чрезвычайно редко, — самые первые впечатления городского человека, кем и явился автор фильма. Задача — создать „впечатление“, погрузить зрителя в пасторальную эмоцию», — пишет режиссер.

Показательно, что «Лето Марии Войновой» — первая цветная работа Сокурова. И цвет здесь играет важную роль: ярко-красный мотоцикл, стоящий на фоне унылого деревенского пейзажа; закатное солнце, смягчающее пронзительную сцену — посещение Марией Семеновной могилки сына, погибшего ребенком под колесами грузовика… И вот перед нами уже фирменная сокуровская трагически-элегичная интонация. Но акцента на горе Сокуров не делает: светлая тональность фильма лишь немного мрачнеет от печального воспоминания.

А через девять лет, уже во время работы на Ленинградской студии, режиссер возвращается в ту же деревню, чтобы узнать, как сложилась судьба героев «Лета Марии Войновой». Четыре минуты машина едет по деревенскому бездорожью под музыку «Гоголь-сюиты» Шнитке. «Не так ли и ты, Русь, что бойкая необгонимая тройка несешься?…» По приезде режиссер узнает, что Мария умерла, ее муж нашел новую спутницу, а дочь Марии никак не может ему этого простить. Помирятся они только после просмотра «Лета Марии Войновой» в сельском клубе, где Сокуров устроил показ ленты.

Эти события показаны во второй части — черно-белой, — которая вместе с «Летом Марии Войновой» образовала фильм «Мария». Но завершается повествование кадрами из первой части: мы опять видим Марию, плачущую у могилы сына, — но только теперь они уже не в цвете, а в монохромном варианте. Звучит та же элегическая музыка, как и в начале, однако вместо прежней светлой печали зритель чувствует щемящую тоску и боль. Все оптимистичные моменты «Лета Марии Войновой» ретроспективно окрашиваются в трагические тона — эффект Кулешова[6] в действии! Мы понимаем: то лето было лишь лучом света в тяжелой, горькой жизни Марии.

Глава II

В 24 года Сокуров поступает во ВГИК, в мастерскую режиссуры научно-популярного фильма под руководством Александра Згуриди. Следующие пять лет будут связаны в жизни Сокурова с Москвой, но и в столице он не станет своим. И только переезд в Ленинград в 1979 году положит конец его скитаниям. С тех пор и до настоящего времени он будет жить именно там.

Переезду в Ленинград предшествовали драматичные события: Сокурова чуть не выгнали из ВГИКа, а его дебютный игровой фильм «Одинокий голос человека» едва не уничтожили как антисоветский. Помогло заступничество Андрея Тарковского. Сокуров и его однокурсник, автор сценария Юрий Арабов, показали свою работу создателю «Зеркала», и тот сразу признал в Сокурове великого режиссера. Благодаря Тарковскому Сокуров не только окончил киноинститут, но и распределился в Ленинград, где начал работать на Ленинградской студии документальных фильмов.

Но и здесь молодому режиссеру пришлось несладко: его проектам не давали ходу, а уже сделанное ложилось на полку — даже несмотря на поддержку руководства студии, оценившего потенциал Сокурова. Категорическое неприятие властей вызвали документальные ленты «Альтовая соната. Дмитрий Шостакович» и «Союзники», были остановлены съемки второго полнометражного фильма Сокурова «Скорбное бесчувствие». Все изменилось с началом перестройки.

Рождение нового человека

Когда вы поступали во ВГИК, вы уже думали, что будете снимать игровое кино?

Конечно, ведь я подавал документы в многопрофильную мастерскую: документальное кино, игровое кино, телевидение и научно-популярное кино. Вот эта мастерская, куда я поступал, была единственная во ВГИКе, которая не ориентировалась жестко, не закрепляла жанровую работу. И это было правильным выбором, правильным попаданием, потому что ни в какую другую мастерскую меня бы не приняли — и в эту-то приняли случайно. Так сложилось, что мандатная комиссия ошиблась.

Как ошиблась?

Я до сих пор всего не знаю, но там должна была быть другая фамилия вместо моей. Ну а потом, в общем-то, исправлять уже не стали, ни у кого не было желания…

Что вам дал ВГИК? Ведь ваша работа на горьковской студии уже сделала из вас профессионала.

ВГИК помог мне обратить внимание на самого себя, потому что все же режиссура — это в первую очередь знание себя и умение управлять собой. И исходя из этого — умение работы с другими людьми. Развязаны были узлы. Я был очень стеснительным человеком, плохо одетым, абсолютно без денег, и это, конечно, не давало никакой внутренней мотивировки. Я никогда не читал стихи вслух, я никогда не был на площадке в качестве актера, не играл никаких ролей, не был задействован ни в какой самодеятельности. Все, что я до этого делал в документальном кино, — это все результат моей воли, моих представлений и моего усердия. Ну и того, чему я научился конкретно по этому направлению. А здесь, например, был предмет «техника речи» — это умение владеть собой, умение формулировать, умение тембрально создавать какую-то голосовую окраску, понимание смысла текста, смысла слов, осознание того, как они связываются, что такое логическое ударение…