Интимные тайны Советского Союза - [39]
Нам не нужны белокурые гиены. Мы идем в Германию за другим: за Германией. И этой белокурой ведьме несдобровать».
«Тотальная война или победа большевизма» – так заострил вопрос Геббельс. Напуганные немцы старательно воевали, трудились и страдали, чтобы не пустить большевиков в Германию. Не всему, к чему призывал Геббельс, верил немецкий обыватель. Но в сексуальную дикость русских верил. Пропаганда Геббельса на последнем своем издыхании работала над тиражированием мифа об агрессивной сексуальности солдат Красной Армии, о поголовных изнасилованиях немок на территориях, занятых «красными».
Установка на такой миф исходила от самого Геббельса: «В лице советских солдат мы имеем дело со степными подонками… В отдельных деревнях и городах бесчисленным изнасилованиям подверглись все женщины от 10 до 70 лет. Кажется, что это делается по приказу сверху, так как в поведении советской солдатни можно усмотреть явную систему».
А так как в рамках тотальной войны был провозглашен новый подход в подаче информации, суть которого в большей оперативности и откровенности, то миф о сексуальной агрессивности русских «раскручивали» оперативно и откровенно, с множеством «деталей». Репортерский подход для кинохроники перемежали пропагандистскими уловками. Агент распространял слух: «Большевики не причиняют никакого вреда населению в оккупированных ими районах рейха»[61], по которому били контрслухом: «Они совершают вопиющие сексуальные зверства». «Главное – создать мобилизующую атмосферу страха, возбуждаемого „большевистскими вакханалиями“», – требовал Геббельс. Компания страха, начатая в 1943 году, заполонила Германию в конце войны, в 1945-м. И порой русских, входивших в немецкий город, встречали трупы пожилых немцев, повесившихся в своих домах, – «лучше повеситься, чем погибнуть от рук зверей с востока».
Мифологию сексуальных зверств русских, крепко сколоченную немецкими профессионалами пропаганды на основе массовых случаев красноармейского сексуального распутства, подхватил в наше время британский историк Энтони Бивор. Немало эпизодов по этой части напихал он в свою книгу «Падение Берлина. 1945». Из ужасных, затмевающих фантазию, например, такой:
«Берлинцы помнят пронзительные крики по ночам, раздававшиеся в домах с выбитыми стеклами. По оценкам двух главных берлинских госпиталей, число жертв, изнасилованных советскими солдатами колеблется от 95 до 130 тысяч человек. Один доктор сделал вывод, что только в Берлине было изнасиловано примерно 100 тысяч женщин. Причем, около 10 тысяч из них погибло, в основном в результате самоубийства. Число смертей по всей восточной Германии, видимо, намного больше, если принимать во внимание 1 миллион 400 тысяч изнасилованных в Восточной Пруссии, Померании и Силезии. Представляется, что всего было изнасиловано порядка 2 миллионов немецких женщин, многие из которых (если не большинство) перенесли это унижение по нескольку раз»[62].
Впечатляющая сексуальная бухгалтерия, мало согласующаяся с правдой тех дней и по количеству, и по мотивам «сексуальных» случаев. По крайней мере, если двигаться от наших архивов. Занятно и другое. Вероятно, трудно дается Бивору понимание широты русской страсти в ее сексуальном выражении, захлестнувшей женщин Европы, и чего скрывать – страсти, расположившей их к русскому солдату. Поэтому сексуальные контакты между советскими военными и женщинами в тех странах, куда пришла Красная Армия, были далеко не всегда насильственными, а скорее обоюдно согласными. Но как же это признать в отношении «детей степи – зверей с востока»? Да еще, как тонко замечает Бивор, не «имевших необходимого сексуального образования». Зверь, не имеющий сексуального образования, действительно не может без насилия. Секс обнажил натуру пришельца с Востока. И его надо поставить на место. Вот что в конце концов следует из сочинения Бивора.
Был бы жив Черчилль, скорее всего он попал бы под очарование книги Бивора, как в свое время попал под обаяние мифов Геббельса об ордах жестоких людей с Востока. Через четыре дня после капитуляции Германии, 12 мая 1945 года, в письме президенту США Трумэну он называет освобождение европейских стран от нашествия Гитлера – продвижением московитов[63] в центр Европы. Дословно это звучит так: «Генералу Эйзенхауэру придется принять все возможные меры для того, чтобы предотвратить новое бегство огромных масс германского населения на Запад при этом гигантском продвижении московитов в центр Европы»[64].
Историческая фраза Сталина, обращенная к своим маршалам – «Кто будет брать Берлин?» – имела далеко идущие последствия. Последствия, связанные не только с подготовкой и проведением Берлинской операции, после которой советские войска в апреле 1945 года овладели столицей фашистской Германии Берлином, но и повлиявшие на течение мировой истории. Союзники наши, американцы и англичане, были действительно напуганы наступательным порывом Красной Армии, неудержимо выдавливающей части гитлеровского вермахта из стран Восточной Европы. Появление в Европе советских войск сильно встревожило Черчилля, единственного тогда европейского лидера, неформально пекущегося о судьбе стран европейского континента.
