Интимная жизнь Ленина: Новый портрет на основе воспоминаний, документов, а также легенд - [144]
«Третьего июля, — вспоминал С. Аллилуев, — в Петрограде разыгралось широко известное событие. Мирная демонстрация рабочих и солдат (странно, однако, звучит: «демонстрация солдат» — Б. О.-К.) была расстреляна по приказу Временного правительства. Буржуазия подняла в своей печати неслыханную по гнусности травлю Ленина (еще бы: человек призывает к государственному перевороту! — Б. О.-К.).
Это был тяжелый для партии момент. Ленину необходимо было немедленно покинуть свою квартиру на Широкой улице Петроградской стороны. Пришлось Владимиру Ильичу искать себе безопасное убежище.
В самые тревожные дни, 8 и 4 (16 и 17) июля, нас с женой не было дома. Жена моя, Ольга Евгеньевна, эти двое суток дежурила в военном госпитале, где работала медицинской сестрой, а я безвыходно находился на своей электростанции, куда тоже просачивались все клеветнические слухи, распространяемые против Ленина агентурой Керенского.
Утром 6(18) июля, томимый неизвестностью о судьбе партийных товарищей, я решил хоть ненадолго сходить домой, чтобы разузнать, какие новости и кто заглядывал в эти дни к нам. Дома я никого не застал и ушел бы, ничего не узнав. Уже на лестнице я встретил запыхавшуюся и чем-то явно возбужденную жену. Мы вместе вернулись в квартиру.
— Случилось что-нибудь? — спросил я.
— Я только что от Полетаева[65], — сказала жена. — После двухдневного дежурства решила сначала заглянуть туда, узнать новости. А там Владимир Ильич…
И жена взволнованно рассказала, что застала у Полетаева товарищей, совещавшихся о том, где бы найти безопасное и верное убежище для Ленина. Тогда Ольга Евгеньевна предложила нашу квартиру и побежала домой лишь для того, чтобы удостовериться в действительной безопасности этого приюта.
— Владимир Ильич придет к нам завтра утром, — закончила свой рассказ жена.
И в самом деле, 6 (19) утром Ленин вошел в наш дом. Осмотревшись, он стал со своей обычной непринужденной манерой расспрашивать Ольгу Евгеньевну о членах нашего семейства, об их занятиях, о том, как мы живем и что делаем.
— Вам здесь никто не помешает, и вы никого не стесните, — убеждала нашего деликатного и заботливого гостя жена: — Муж круглые сутки на своей электростанции, я — в госпитале, а детей нет в городе, так что вы, Владимир Ильич, можете располагаться, как вам угодно.
Убедившись, что он действительно никого не стесняет, Владимир Ильич выбрал себе маленькую комнатку в конце коридора с окнами во двор и поселился там. А комната эта принадлежала, собственно, даже и не нам, а товарищу Сталину, который давно еще просил оставить ее для него в нашей новой квартире.
В тот же день я вырвался с электростанции ненадолго домой. Взглянув в комнату, в которой находился Владимир Ильич, я после первых взаимных приветствий осведомился о его самочувствии. Он весело улыбнулся и ответил, что самочувствие его в данный момент самое чудное, но вдруг, сразу потускнев и пристально глядя мне в глаза, в упор спросил:
— А скажите по совести: вы действительно ничего не имеете против моего вторжения в вашу тихую квартиру? Я ведь намерен поселиться тут до более благоприятного момента.
Я постарался заверить дорогого гостя, что не испытываю ничего другого, кроме огромного удовольствия и радости от его присутствия и что готов быть полезным во всех отношениях по силам и разумению.
Владимир Ильич опять весело улыбнулся. «Вот и хорошо. Это-то и нужно», — сказал он, но тут же добавил все-таки, что товарищи, вероятно, найдут для него еще более безопасное убежище, если только появится малейшая возможность без риска перебраться в другое место.
И тотчас же свободно и просто он заговорил со мной о делах на электростанции. По его настоянию я стал подробно рассказывать о настроении рабочих и служащих. Нельзя было умолчать и о грязных слухах, распространявшихся по его личному адресу. Только я заговорил об этих сплетнях, как вернулась из дачной местности Левашове, от друзей, наша старшая дочь Анна. Она тоже наслушалась этих сплетен по дороге от Левашова до Петрограда и по требованию Владимира Ильича детально повторила ему все слышанное. Заразительно и весело хохоча, узнал Владимир Ильич о новом приписываемом ему варианте «бегства». Анна рассказывала, что в поезде наперебой обсуждали, как Ленин, переодевшись матросом, бежал на подводной лодке (П) в Кронштадт.
Затем наша прерванная беседа с Владимиром Ильичем продолжалась. Мы долго проговорили в этот вечер, и так же бывало всякий раз, когда, вырвавшись на несколько часов с электростанции, я пробирался по бушующим петроградским улицам на нашу вышку в доме 17 по 10-й Рождественской.
Едва добравшись до дому и приведя себя в порядок, я обычно шел в комнатку к Владимиру Ильичу. Здороваясь, он неизменно весело улыбался и, перебросившись двумя-тремя шутливыми словами, тут же жадно начинал расспрашивать о том, что делается в городе. Меньше всего его интересовали уличные митинги центра Петрограда. Но зато он положительно допытывался о каждой мелочи, касающейся настроений на фабриках и заводах. О чем говорят в обеденных перерывах? Как оценили то или иное событие дня? Что делается в заводских районах? (Владимир Ильич в эти дни своего «домашнего заточения» чрезвычайно внимательно следил за газетами).
В книге собраны воспоминания об Антоне Павловиче Чехове и его окружении, принадлежащие родным писателя — брату, сестре, племянникам, а также мемуары о чеховской семье.
Дневники Максимилиана Маркса, названные им «Записки старика» – уникальный по своей многогранности и широте материал. В своих воспоминаниях Маркс охватывает исторические, политические пласты второй половины XIX века, а также включает результаты этнографических, географических и научных наблюдений. «Записки старика» представляют интерес для исследования польско-российских отношений. Показательно, что, несмотря на польское происхождение и драматичную судьбу ссыльного, Максимилиан Маркс сумел реализовать свой личный, научный и творческий потенциал в Российской империи. Текст мемуаров прошел серьезную редакцию и снабжен научным комментарием, расширяющим представления об упомянутых М.
Виктор Гюго — имя одновременно знакомое и незнакомое для русского читателя. Автор бестселлеров, известных во всём мире, по которым ставятся популярные мюзиклы и снимаются кинофильмы, и стихов, которые знают только во Франции. Классик мировой литературы, один из самых ярких деятелей XIX столетия, Гюго прожил долгую жизнь, насыщенную невероятными превращениями. Из любимца королевского двора он становился политическим преступником и изгнанником. Из завзятого парижанина — жителем маленького островка. Его биография сама по себе — сюжет для увлекательного романа.
Книга задумана как документальная повесть, политический триллер, основанный на семейных документах, архиве ФСБ России, воспоминаниях современников, включая как жертв репрессий, так и их исполнителей. Это первая и наиболее подробная биография выдающегося общественного деятеля СССР, которая писалась не для того, чтобы угодить какой-либо партии, а с единственной целью — рассказать правду о человеке и его времени. Потому что пришло время об этом рассказать. Многие факты, приведенные в книге, никогда ранее не были опубликованы. Это книга о драматичной, трагической судьбе всей семьи Александра Косарева, о репрессиях против его родственников, о незаслуженном наказании его жены, а затем и дочери, переживших долгую ссылку на Крайнем Севере «Запомните меня живым» — книга, рассчитанная на массового читателя.
Эта книга о трагической судьбе талантливого советского зодчего Мирона Ивановича Мержанова, который создал ряд монументальных сооружений, признанных историческими и архитектурными памятниками, достиг высокого положения в обществе, считался «архитектором Сталина».
«Мне некого было винить, кроме себя самой. Я воровала, лгала, нарушала закон, гналась за кайфом, употребляла наркотики и гробила свою жизнь. Это я была виновата в том, что все мосты сожжены и мне не к кому обратиться. Я ненавидела себя и то, чем стала, – но не могла остановиться. Не знала, как». Можно ли избавиться от наркотической зависимости? Тиффани Дженкинс утверждает, что да! Десять лет ее жизнь шла под откос, и все, о чем она могла думать, – это то, где достать очередную дозу таблеток. Ради этого она обманывала своего парня-полицейского и заключала аморальные сделки с наркоторговцами.