Интервью с Уильямом Берроузом - [42]

В декабре 1964-го я вернулся в Штаты, и меня три часа продержали на таможне, пока агенты из отдела по борьбе с наркотиками читали мои дневники, заметки и письма. Не обнаружив наркотиков, они заявили, якобы я должен уплатить штраф и сесть в тюрьму, из-за того, что не встал на учет в их департаменте при отбытии из страны, а по возвращении не поставил в известность офицеров таможни о своем прошлом наркомана. Закон же требует постановки на учет только тех наркоманов, которые осуждены федеральными, городскими властями или властями штата за нарушение закона Гаррисона о наркотиках или закона о марихуане 1937 года. Меня в США арестовывали дважды — семнадцать и двадцать лет назад — и ни разу не осудили. В любом случае закон делает преступника из того, кто однажды попался на употреблении.

Что же предлагает лечебный центр в Лексингтоне, штат Кентукки? Десятидневный курс с отказом от наркотика, на метадоне, который ведет к стопроцентному рецидиву при первой же возможности — это признают сами доктора. Глава исследовательского отдела Лексингтонского центра — доктор Избелл. Доктор Дент, основатель Английского общества по исследованию природы зависимости, так и не сумел заинтересовать его в лечении апоморфином, посредством которого сам вот уже сорок лет успешно избавляет людей от зависимости. Доктор Избелл разговаривал с пациентами доктора Дента, после чего высказал Денту мнение: апоморфин «слишком опасен». Для кого?! В самом Лексингтоне пытаются выяснить, возникает ли зависимость у собак, которым удалили кору головного мозга! Да, доктор, возникает, спросили бы раньше — я бы сказал, и не пришлось бы животных мучить.

Лечение в Лексингтоне теперь составляет шесть месяцев заключения плюс начальный десятидневный курс на заменителе наркотика. Главы министерства здравоохранения утверждают, что увеличение срока содержания наркомана в клинике необходимо, так как наркозависимый «не желает» лечиться. Ну конечно, он не «хочет» лечиться, ведь наркотик захватывает именно центр «хотения» в мозгу. Но стоит начать лечение апоморфином, как потребность в морфии пропадет, и пациент «захочет» лечиться, «захочет» воздерживаться от наркотиков. Лечение апоморфином длится от восьми до десяти дней, по истечении которых бывший наркоман может противостоять рецидиву, поскольку препарат активировал у него в мозгу центр сопротивляемости.

Если уж официальные агентства, откровенно говоря, не сумели решить проблему, то неофициальные справились немногим лучше. Недавно, как грибы после дождя, повылазили лечебные центры, где лечат молитвой. Вдохновительный и квазирелигиозный подход к лечению метаболического недуга столь же логичен, как молитва против малярии. С недавнего времени врачам разрешили прописывать наркозависимым метадон в качестве противоядия от героина. Метадон убивает тягу к героину, но в течение последующих пяти лет наркоман лелеет надежду снизить дозу метадона — опиата, который сильней морфия и точно так же вызывает привыкание. Утверждение, будто человек излечивается от героиновой зависимости при помощи метадона, равнозначно заявлению, что человек избавляется от тяги к виски, перейдя на джин. Доза метадона действует сильней, чем то же количество разбодяженного героина.

Джанк — это общее определение вызывающих зависимость препаратов и производных опиума, включая синтетику. Есть и не вызывающие привыкания препараты на основе опиума. Папаверин, содержащийся в сыром опиуме, не вызывает привыкания. Апоморфин, приготовляемый на основе морфия, не вызывает привыкания. Однако оба в Америке определяются как наркотики и подпадают под закон Гаррисона.

Любая форма джанка вызывает привыкание. Не важно, колитесь вы, нюхаете или принимаете орально. Результат всегда один — зависимость. Наркоман живет джанком. Словно ныряльщик, которому под водой без кислорода никак, он зависит от поставки наркотика. Стоит ей оборваться, как наступает агония ломки: глаза горят и слезятся, возникает лихорадка, бросает то в жар, то в холод, желудок и ноги сводит судорогами, прошибает понос, бессонница, человек впадает в прострацию, а в некоторых случаях сосудистая недостаточность или шок приводят к смерти. Синдром абстиненции легко отличить от набора похожих симптомов иного происхождения: он моментально проходит, стоит ввести в организм достаточную дозу опиатов. Ломка достигает своего пика на четвертый день и тянется, постепенно исчезая, от трех до шести недель. Последующие стадии синдрома абстиненции отмечаются глубокой депрессией.

Время, за которое зависимость возникает, для каждого свое — все дело в индивидуальной восприимчивости и силе употребляемого препарата. Обычно наркоман, принимающий по грану морфия в день внутривенно в течение месяца, испытывает значительный дискомфорт, стоит инъекциям прекратиться. За четыре или шесть месяцев возникает полная зависимость. В общем, в зависимость впадают те, у кого есть доступ к джанку. В Иране, где опиум продавался открыто в лавках, насчитывалось три миллиона наркозависимых. Нет такого понятия, как предзависимая личность, как нет личности предмалярийной — все это бред психиатров. (Девять из десяти психиатров вообще надо разжаловать до коновалов, а их книги сжечь.) Если совсем просто, то большая часть людей получает от джанка кайф. Попробовав раз, они захотят его снова и снова, и снова… болезнь зависимого — сам джанк. Постучитесь в любую дверь, не важно к кому. Так вот, если вмазывать ему этого «божьего дара» по полграна каждый день в течение полугода, и перед вами — так называемая зависимая личность… старый нарк, продающий рождественские открытки на Северной Кларк-стрит, Священником звали его, потухшие рыбьи глаза, смотрящие на то, чего остальные не видят. На джанк.