Интервью с самим собой - [8]

Я. Э…

Я. Да кто его знает, что это такое — драматургия! Вот возьмем опять-таки для примера классиков. «Отцы и дети» Тургенева — не хреновая ведь вещь?

Я. М-м, да.

Я. Только затянутая, правда? Ну тебя не достало, скажи честно?

Я. Достало.

Я. Да. А ведь можно было сказать попросту короче. Смысл не потерялся бы. Еще! А Гончаров? Да это полный звиздец! «Обломов» — чудовищно прекрасная штука, только затянутая раза в три. Весь облом в том, прости за каламбур, когда этот дурак прогуливался с возлюбленной по аллейкам, меня аж потянуло блевать. Вот когда он парился, что с этой его подругой связи нет, когда Нева замерзла, тут я его понял. Зачем суетиться? Он подох счастливым, заметь.

Я. Твои бы размышления —  да учительше русского языка…

Я. Теперь, конечно, легко размышлять, как бы я написал сочинение… Да пошли они все лесом. Из классической литературы сделали полную лажу.. Будь я президентом или министром культуры, все было бы иначе. Первым делом я запретил бы любовь.

Я. (делая пометки). Ну совсем охренел.

Я. Второе: по центральным каналам зарядил бы одну сплошную мерзкую жесткую порнуху. Пускай детишки любуются.

Я. Воздержусь от комментариев.

Я. …По-твоему, это хреновей, чем наблюдать за тем, как они тащатся от убийств? Ты посмотри на эти дурацкие так называемые мультики хотя бы десять минут.

Я. Говно…

Я. Говно? Вот я и предлагаю радикальный способ. Лучше явное порно, чем такая, на хер, культура.

Я. Я…

Я. Я, я, я… Ну что — я?

Пауза. Яростно затягиваюсь сигаретой.

Я. (вымученно). Ну и зачем тебе это?

Я. Не знаю! А Толстой? Зачем (мне хочется взять оппонента за ворот и слегка приложить мордой, так кипят эмоции) он писал? Чтобы какая-то дряхлая манда ставила двойки и пятерки ни в чем не повинным детям? Да, он великий и т. д. Как философ, наверно — тут ничего не скажу, не читал, но как беллетрист он — полное г. Воистину, хотели, как лучше, а получилось, сам знаешь, как.

Я. М-м-да, ну все ясно. (Оттачивая перо, хотя это уже явно не актуально). Давай продолжим.

Я. После этого я написал около двадцати вариантов. Какую-то часть Вова из них порвал, бо́льшую же часть я загасил в своем уме.

Я. Авторитет Вовы был так велик?

Я. Да. Он считал себя гением, а я в это верил. Он вообще-то собирался сделать революцию. Ну, переворот. И установить диктатуру справедливости.

Я. Ну, вас тащило.

Я. Тащило не по-детски! Правда, в начале второго курса я засомневался в этих вовиковских идеях. И мы круто разругались. Весь второй курс мы смотрели друг на друга, как на врагов. Тут еще развал киностудии «Зеркало», к которой мы, в общем-то, никакого отношения не имели, но существовали на этой базе, спасибо Юре Макусинскому. Дальше было много всякого маразма: я пытался как-то обосновать кинообъединение «Фемида», члены нашей бывшей киностудии едва только не били друг другу морды. Какой же фигней мы занимались! А ведь все идея, идея! Нет чтобы трахаться, как все нормальные пацаны! Меня придолбало писать «ОНП», а потом я написал «Вращение, или Что-то не так». Это была моя первая по-настоящему серьезная вещь. Затем меня опять понесло, но уже как-то иначе, легче, я стал относиться к жизни, как к аттракциону, и так появились «Город без огней, улицы без сна», а затем «Приключения девочки с собакой». Это был тот еще дурной постмодернизм, но я как-то попал в струю и мне до сих пор за это не стыдно.

Я. Сразу много всяких названий…

Я. «Что-то не так» — серьезная драма с элементами фантастики. Вообще фантастика это. Самое прикольное, так это то, что все сбылось.

Я. Не верю.

Я. С фактами не поспоришь. Потом я опять завис на киносценариях, искал видеокамеру и с одной теткой даже на полном серьезе обсуждал, как мы снимем видеофильм. Вот параша!

Булькает.

Любовь, понимаешь ли…

Я. Слушай! Так что получается! Ты не столько прозаик, сколько драматург!

Я. (Бульк.) Однозначно…Вот, к примеру, «Город без огней, улицы без сна». На самом деле это дилогия. Должна была быть трилогия, но эта дама третью часть зарубила, за что ей большое спасибо. Было бы стыдно. Первая часть по жизни называлась «Город без огней». Вторая — «Улицы без сна». Вот тут попер сюжет! Третья — «Небо без звезд». Во всей этой трилогии присутствовало слово «без», теперь ты понял трагедию?

Я. Да.

Я. Как я всю эту фигню придумал — сам удивляюсь! Сначала у меня образовался образ плачущей девочки. Впрочем, это уже спойлер.

Я. Да говори, говори, неужели ты думаешь, что одни и те же читатели прочитают это и «Город без огней»?

Я. Ты прав… Этот образ я украл — знал бы ты у кого! У Грэма Грина!

Я. Загнул…

Я. Причем украл так ловко, что ни один литературовед не догадается! Вот ты попробуй, слабо? (Гадко хохочу). Ну, короче. Один чувак вынул из камина женский труп. Прикольно, да? Он был в вельветовых брюках и в рубашке, похожей на мужскую, в зелено-белую клетку. Труп, естественно, со временем очнулся, дал герою какую-то информацию и человек подсуетился. Дальше начались заморочки. На этом мои пути и пути Грина расходятся.

Я. У тебя, понятно, вышло круче.

Я. Да кто ж его знает! С тех пор я роман Грина так и не удосужился прочитать, вернее, возможности не было, вот сейчас, если захочу, найду его на Флибусте. А стоит ли ломать кайф? Вероятно, стоит. Вернуться к первоисточнику.