Интервью для столичной газеты - [15]

— Чего не знаю, дорогой Акрам, того не знаю. А насчет поощрения… Ты ведь плов организовал, как обещал, вот и спасибо.

— Так то — частная инициатива, личный жест. Меня сейчас другие формы вознаграждения интересуют: чтобы человек получал за труд действительно достойно.

…На Седьмое ноября обновляли Доску почета в управлении, и фотография Гимаева заняла место в самом центре. Кроме Акрама, с которым у Гимаева сложились приятельские отношения, благоволила к нему Алла Андреевна, всюду упоминавшая о том, какого парня она отыскала для управления. Она-то и посоветовала Гимаеву подать заявление на квартиру. Ладил он и с ремонтниками Акрама, и с монтажниками: он показал им такой удобный метод запасовки грузового троса,— а в нем сто шестьдесят метров,— что те аж ахнули: как, мол, до сих пор сами не додумались?

Вообще-то ремонтники и, особенно, монтажники зазывали Гимаева к себе в бригаду и не понимали, отчего тот держится за кран. Несколько иначе обстояли у него дела с рабочими на объекте. Нет, с бетонщиками своими он ладил, они на него не кричали, не оказывали давления, как на соседних крановщиц. Как потом они скажут, почувствовали, что пришел мужик самостоятельный. Но держались сами по себе, на перекуры не зазывали, обедали отдельно. Гимаев обедал со своими крановщицами. Но однажды бригадир бетонщиков предложил пообедать вместе, с утра уже возле подсобки кто-то из рабочих готовил в большом казане плов, и аромат его долетал высоко, до самой кабины крана.

Когда его позвали, бригада уже сидела за столом: две бутылки водки, бутылка вина, зелень, салаты, лепешки. Гимаеву предложили пройти на самое почетное место.

— Я сейчас,— сказал он и, забрав со стола бутылки, вышел во двор.

На глазах изумленного кашевара закинул специально выстуженные бутылки подальше, на свалку металлоконструкций; звон разбитого стекла был хорошо слышен в бытовке. За столом все сидели молча, опустив головы, а бригадир сказал:

— Ты что — псих?

— А что, жалко? — улыбнулся Максуд.

— Да нет, но к такому обеду, вроде, в самый раз. Да и в твою честь, в общем-то, взяли. На днях начинаем монтаж, а от крановщика наш заработок ох как зависит! Мы уж пригляделись к тебе: повезло нам с крановщиком, дело свое знаешь. Вот и решили, так сказать, личный контакт установить.

— Спасибо. Но как бы ваша доброта и уважение для меня медвежьей услугой не обернулись. He застропи кто из вас груз как следует, или не убери руку вовремя,— спьяну все бывает,— и беды не миновать: вы пили, радовались, веселились, а печалиться-то другим придется, и мне тоже. Крановщик, как и шофер, за аварию уголовную ответственность несет. Так что, если хотите со мной работать, уж поберегите меня. А я вас, ребята, не подведу, можете доверять и без бутылки.

Когда одолели плов и пили из щербатых пиал кок-чай, бригадир мирно сказал:

— Чудаковат ты, крановой. То сварщику чуть по шее не надавал за то, что он закладные детали не проваривает как следует, хотя, за это морду набить, конечно, не грех, но это — дело начальства. Сегодня вот нам выпивку сорвал. За баб своих хлопочешь, ремонтников подменяешь. Сидел бы, как все крановые, с книжкой да почитывал — книги, видать, ты любишь,— или бы похрапывал в тенечке, мы бы тебя будили, когда надо. И с начальством не лебезишь — карьериста видно за версту. Непонятно, какая тебе выгода в этом, врагов только и наживешь, а они тебе не по должности — ты человек маленький, крановой, хотя и высоко сидишь…

Гимаев ничего не ответил, только улыбнулся и, поблагодарив, вышел из-за стола. Шагая к крану, он думал: «Как же глубоко проникла в душу некоторых людей мысль, что непременно нужно халтурить, отлынивать, не вмешиваться, помалкивать, выгадывать, если обыкновенная, честная работа вызывает не только удивление, а кажется им чуть ли не аномалией».

Тарас пока не объявился, на свадьбу не приглашал, звонил редко. Возвращаясь, Гимаев с грустью посматривал на молчавший роскошный телефон. Так хотелось легким нажатием кнопок набрать нужные цифры и услышать Каринэ, но в Ташкенте ее не было. Осень выдалась ненастной, и всех студентов с первых дней занятий вывезли на уборку хлопка. И работала она от него очень далеко, в другую сторону от Ташкента, в каком-то совхозе.

Она успела приехать к нему только раз и сейчас, в письмах, жалела, что не успела показать ему Самарканд: теперь эта поездка откладывалась надолго. Каринэ уверяла, что Самарканд нужно смотреть поздней осенью или ранней весной. Самарканд был рядом, в полутора часах езды, и в свободные дни Максуд мог съездить туда сам, но ему хотелось увидеть этот древний город глазами Каринэ.

Осень была дождливой. После свинцовых ливней подкрановые пути проседали, путейцы не успевали их подштопывать, начали лететь ходовые двигатели. Акрам, мокрый, худой, злой, клял заказчиков, экономивших на щебеночном основании; теперь простои кранов обходились в сотни раз дороже, чем копеечная экономия на щебне. В такие дни, глядя на низкое, тяжелое небо, Максуд думал, что где-то далеко отсюда его хрупкая Каринэ. Не мерзнет ли, не болеет? Какие условия на хлопке у студентов — он видел, когда по воскресеньям выезжал на помощь в подшефный колхоз.