Интервью для Мэри Сью. Раздразнить дракона - [37]

Но только мы оказались в лесу, как староста, переминаясь с ноги на ногу, изрек:

— Ну дальше вы сами, господин ведьмак и госпожа ведьма… А мы люди маленькие, с нечистью нам не совладать…

Он замялся, не зная, что еще добавить. Впрочем, и разворачиваться не собирался. Видимо, ждал, пока мы, подобно легендарным героям, пойдем на ратный подвиг, а нас будут провожать взглядами.

Все бы ничего, но красиво идти в закат мешали лопата и метла. Они цеплялись за ветки, натирали плечо, да и весили изрядно.

Когда мы отошли на расстояние, с которого еще были видны, но уже не слышны в редком березняке, я, сопя, осведомилась:

— Вот скажи, на кой мне еще и метла? Лопата — я поняла, но этот веник на ручке? Зачем он мне сдался?

От такого вопроса Йон сбился с шага. Будто я спросила, зачем дышать, или попросила показать, откуда у оборотня растет хвост. В общем, ляпнула что-то до жути очевидное и оттого для разумного человека неприличное.

— Как — зачем? Да все дети знают, что на таких метлах летают колдуны. Без них человеческие маги не смогли бы одержать победу в битве Штормовых облаков. С земли пульсарами не больно-то поплюешься… На метлах. Исключительно на боевых метлах, которые гораздо маневреннее драконов, чародеями и были выиграны многие сражения.

В том, что отлично можно победить с земли, не поднимаясь в небо, я могла бы убедить Йона. Но, как говорится, если девушка без комплексов… без зенитно-ракетных комплексов, то на одних голых словах процесс убеждения может слегка затянуться. Поэтому я решила: пусть оборотень почувствует себя умнее, осведомленнее, да и круче всех (жаль, что из этих «всех» рядом наличествовала одна я). Польстила мужскому самолюбию, так сказать. Блохастый тут же задрал нос и напустил на себя вид умника. В общем, по сути, выглядел дураком.

Мое затянувшееся молчание, которое должно было изобразить глубокую работу скудной мысли одной рыжей особы, стало ответом назидательному тону перевертыша. Шкура, привыкший к тому, что я за словом в карман не лезу, через минуту подозрительно уточнил:

— И?

— И ничего. — Я была сама невинность.

То ли оборотень уже понял, что мой покладистый тон — плохой признак, то ли сработала его животная чуйка, но он, будто размышляя вслух, выдал:

— Знаешь, я неожиданно понял: в твоем случае скромность укрощает.

— Ты хотел сказать — украшает?

— Я что хотел, то и сказал, — выдохнул Йон и пояснил: — Когда ты становишься такой кроткой, я сразу начинаю ждать подвоха и невольно веду себя гораздо осторожнее.

Я посмотрела на эту волчью шкуру. Не то комплимент сделал, не то поддел.

Мы решили уйти чуть подальше и дождаться полуночи. А потом вернуться в обход и выйти к жальнику, который, по заверениям Йона, находился с другой стороны балки. Там-то и добудем голову упыря. На мой вопрос, а знает ли оборотень, как должен выглядеть местный кровосос, блохастый заверил, что не важно как, главное — пострашнее. У деревенских не только болезни были трех категорий (душевный недуг, то бишь запой, ломота и лихоманка), но и вся нежить делилась на три вида. И хотя классификация нечисти находилась далеко от научных канонов: упырь — что-то с клыками и может сожрать; привидения — сожрать не могут, но напугать до домовины — запросто; и тещи (причем умершие или живые, Йон не уточнил) — местных жителей подобная ненаучность ничуть не смущала.

— Слушай, получается, по этой их системе нежитеведения оборотень тоже… упырь? — Я старалась мыслить логически.

— Выходит, что так, — нехотя согласился шкура.

Да… Мой мир никогда уже не будет прежним. Я и помыслить не могла, что по систематике жителей Барсучьей балки Йон и граф Дракула чуть ли не родные братья.

Луна все чаще пряталась за тучи (а может, это были плывущие в вышине твердыни), когда мы с оборотнем вышли на небольшую поляну. Березняк давно сменился густым ельником. Я уже обрадовалась: место тихое и спокойное. Самое то, чтобы переждать пару часов до полуночи.

Встретить предмет нашего промысла не боялась: лес большой, разминуться — сущая ерунда. Осторожно пройдем задами-огородами, откопаем голову пострашнее и придумаем байку о личном знакомстве с кровососом. Почему-то угрызений совести из-за обмана местных я не испытывала. Йон — и подавно. Может, потому, что нас буквально вынудили заняться охотой, а нет работы более нежеланной, чем та, которую всучили насильно.

Облюбовав место под одной из елок-шатров, я уже было двинулась к своему «шалашу», спустившему пушистые мохнатые ветви до земли, когда оборотень отчаянно гаркнул:

— Беги!

Вслед за коротким криком блохастого донесся треск. Я задрала голову и на фоне ночного неба увидела силуэт.

Здоровенная тварь с нетопыриными крыльями, до этого неподвижно восседавшая на величавой, видимо, пережившей уже не одну сотню лет ели, оскалила морду и издала утробный рык. Если это и был упырь, то весьма откормленный на человечьих харчах. И сейчас он вновь возжелал закусить, только никак не мог определиться: начать ему с сочного бифштекса, отдающего псиной, или сразу приступить к десерту.

Не дожидаясь, пока «гурман» выберет, «десерт» рванул с места. Но, увы, лопата и метла сыграли со мной злую шутку. Не пробежав и десяти шагов, я споткнулась и полетела носом вперед. Тварь же, оттолкнувшись от дерева, растопырила крылья. То, что она планирует прямо на меня, я заметила краем глаза. Сердце замерло и пропустило удар. Зато другие мышцы моего тела вполне себе активно сокращались, что позволило перекатиться.