Интерлюдия. Последнее лето Форсайта - [29]

But those bronzes and the mantelpiece had not been there when she was, only the fireplace and the wall!	Но ведь этих статуэток и доски не было, когда здесь была Ирэн, только стена и камин.
Shaken and troubled, he got up.	Потрясённый, озадаченный, он встал.
'I must take medicine,' he thought; 'I can't be well.'	"Нужно принять лекарство, - подумал он, - я болен".
His heart beat too fast, he had an asthmatic feeling in the chest; and going to the window, he opened it to get some air.	Сердце билось неестественно быстро, грудь стесняло, как при астме; и, подойдя к окну, он открыл его - не хватало воздуха.
A dog was barking far away, one of the dogs at Gage's farm no doubt, beyond the coppice.	Вдалеке лаяла собака, верно, на ферме Г ейджа, за рощей.
A beautiful still night, but dark.	Прекрасная тихая ночь, но тёмная.
'I dropped off,' he mused, 'that's it!	"Я задремал, - думал он, - вот в чём дело!
And yet I'll swear my eyes were open!'	А между тем, готов поклясться, глаза у меня были открыты".
A sound like a sigh seemed to answer.	В ответ послышался звук, похожий на вздох.
"What's that?" he said sharply, "who's there?"	- Что такое? - сказал он резко. - Кто здесь?
Putting his hand to his side to still the beating of his heart, he stepped out on the terrace. Something soft scurried by in the dark.	Прижав руку к груди, чтобы не так колотилось сердце, он вышел на террасу, Что-то мягкое метнулось во мраке.
"Shoo!"	"Шшш!"
It was that great grey cat.	Это была большая серая кошка.
'Young Bosinney was like a great cat!' he thought.	"Молодой Босини напоминал большую кошку, -подумал он.
'It was him in there, that she - that she was - He's got her still!'	- Это он был там в комнате, это его она... она... Он всё ещё владеет ею!"
He walked to the edge of the terrace, and looked down into the darkness; he could just see the powdering of the daisies on the unmown lawn.	Он дошёл до края террасы и заглянул вниз, в темноту; чуть видны были ромашки, усеявшие нескошенный газон.
Here to-day and gone to-morrow!	Сегодня здесь, завтра погибнут!
And there came the moon, who saw all, young and old, alive and dead, and didn't care a dump!	А вот и луна, она все видит, молодое и старое, живое и мёртвое, и ни до чего ей нет дела!
His own turn soon.	Скоро и его черёд.
For a single day of youth he would give what was left!	За один день молодости он бы отдал все, что осталось!
And he turned again towards the house.	И он снова повернул к дому.

He could see the windows of the night nursery up there.	Были видны окна детской на втором этаже.
His little sweet would be asleep.	Его детка спит, конечно,
'Hope that dog won't wake her!' he thought.	"Только бы эта собака не разбудила её, подумал он.
'What is it makes us love, and makes us die!	- Отчего это мы любим, отчего умираем?
I must go to bed.'	Пора спать".
And across the terrace stones, growing grey in the moonlight, he passed back within.	И по плитам террасы, начинавшим сереть от света луны, он прошёл обратно в комнаты.
How should an old man live his days if not in dreaming of his well-spent past?	V Как ещё старику проводить свои дни, если не в размышлениях о хорошо прожитой жизни?
In that, at all events, there is no agitating warmth, only pale winter sunshine.	Эти мысли не согреты волнением, на них светит только бледное зимнее солнце.
The shell can withstand the gentle beating of the dynamos of memory.	Оболочка выдержит мягкое биение моторов памяти.
The present he should distrust; the future shun.	К настоящему ему следует относиться с опаской, от будущего держаться подальше.
From beneath thick shade he should watch the sunlight creeping at his toes.	Из густой тени следует ему смотреть на солнечный свет, играющий у его ног.
If there be sun of summer, let him not go out into it, mistaking it for the Indian-summer sun!	Если засветит летнее солнце, пусть не выходит, приняв его за осенний солнечный день.
Thus peradventure he shall decline softly, slowly, imperceptibly, until impatient Nature clutches his wind-pipe and he gasps away to death some early morning before the world is aired, and they put on his tombstone: 'In the fulness of years!' yea!	И тогда, может быть, он состарится тихо, мягко, незаметно, и наконец нетерпеливая Природа схватит его за горло, и он задохнётся насмерть как-нибудь ранним утром, когда мир ещё не проветрен, и на могиле его напишут: "В расцвете лет". Н-да!
If he preserve his principles in perfect order, a Forsyte may live on long after he is dead.	Если Форсайт твёрдо придерживается своих принципов, он может жить ещё долго после смерти.
Old Jolyon was conscious of all this, and yet there was in him that which transcended Forsyteism.	Старый Джолион прекрасно знал все это, но было в нём и то, что выходило за пределы форсайтизма.
For it is written that a Forsyte shall not love beauty more than reason; nor his own way more than his own health.	Ибо известно, что Форсайт не должен любить красоту больше разума; ни ставить собственные желания выше собственного здоровья.
And something beat within him in these days that with each throb fretted at the thinning shell.