Интерферотрон Густава Эшера - [50]

— Знаешь, что мне кажется, Густав? — сказал Стив, замазывая дыры в комбинезоне небольшим флакончиком с шариком на конце. — Похоже, эта стенка — из жидкой эктоплазмы. Если она обвалится, нас снесет не только за скалу, но и в океан. Ты когда-нибудь попадал под цунами?

Эшер признался, что нет.

— Я тоже, причем пробовать не хочется. Давай дернем отсюда.

Сто ярдов вниз по улице были преодолены за десять секунд. Отсюда друзья увидели, как вершина шатра провалилась внутрь, стенка задрожала и выплеснулась наружу, огромной волной уйдя за обрыв. Угрожающий вал жидкости ринулся вниз и, несомненно, домчался бы до Стива с Густавом, но, попав под солнце, мгновенно исчез. Храм Святого Обрезания Господня вновь предстал на отдалении в своем первоначальном, хотя слегка отсыревшем, виде, — к нему устремились, хлюпая по лужам эктоплазмы, бывшие штурмовики. Вверху продолжал парить стержень, — Густав, коротким свистом позвав его к себе, обернул в карту, а музыкальный бокс засунул в сумку.

У церкви их не встретила никакая дополнительная охрана, и, взявшись каждый за створку, Эшер и Макналти распахнули двери, держа мечи наготове. Они поразились тому, что увидели: большой витраж на противоположной стене, изображавший торжественное событие, в честь которого церковь получила свое название, был перевернут вверх ногами. Вглядевшись в полумрак, Стив и Густав поняли, что весь интерьер храма, как картинка, повернут на 180 градусов. Обстановка при этом не была нарушена — подняв голову друзья увидели, как, наперекор закону тяготения, вся мебель стояла на полу, вниз пламенем горели свечи из черного воска, а напрестольное покрывало плотно облегало алтарь, под которым, раскинув руки, лицом к потолку висел обнаженный Франц Богенбрум. Шагнув внутрь, Стив и Густав почувствовали, как и сами переворачиваются в пространстве, а ощутив под ногами камни пола, на всякий случай оглянулись, через раскрытый вход увидев небо там, где полагалось быть земле. Дверь тут же с силой, но бесшумно захлопнулась.

В храме было безлюдно, за исключением Богенбрума, неподвижно парившего в воздухе на небольшой высоте над полом, и таинственной фигуры в черном балахоне. Лицо этой фигуры было полностью скрыто капюшоном, она бесшумно ходила вокруг алтаря, медленно взмахивая длинными рукавами. Издалека приятели заметили, что Франц безжизненно бледен и что тело его покрыто загадочными пунктирами и узорами. Все пространство вокруг алтаря было уставлено черными свечами, горевших неестественно ровным пламенем.

— Франц! — крикнул, вернее, попытался крикнуть Стив. Крика не получилось — звуков в церкви не существовало. Стив повернулся к Густаву, потрогал его за руку и попробовал еще раз крикнуть. Эшер качнул головой, знаками показав, что шуметь здесь не имеет смысла. В абсолютной тишине они приблизились к месту действа и увидели, что пол вокруг алтаря расчерчен магическими линиями, по которым, как по рельсам, скользила фигура. Там, где линии пересекались, в вершинах углов были нарисованы какие-то знаки, — Густаву они показались искаженными рунами. На алтаре стояла чаша с жидкостью, похожей на немного загустевшую кровь, лежали ножи причудливого вида, крюки, куски шерсти и пергамента. Богенбрум висел над всем этим, как на невидимой опоре; глаза его были широко раскрыты, глядя, не мигая, вверх, — похоже, он был в оцепенении или под гипнозом.

Эшер переглянулся с Макналти, и вдвоем они шагнули к алтарю, аккуратно переступая через линии. Загадочная фигура в это время курсировала по другую сторону. Держа мечи наготове, Стив и Густав ожидали ее приближения. Эшер вспомнил старинные сказки, в которых отдельные безрассудные личности заглядывали подобным духам под капюшон, после чего умирали от разрыва сердца или сходили с ума. Стиву тоже в голову пришло нечто похожее, — он беззвучно хмыкнул. Выйдя из-за алтаря, фигура по установленной траектории устремилась к тому месту, где были экс-штурмовики, и уперлась в острия мечей, которые до уровня груди подняли Эшер и Макналти.

Густав, и тем более Стив, готовы были померяться взглядами с тем, кто укрывался под капюшоном, однако фигура еще немного подалась вперед, напоровшись на лезвия. Балахон, как тряпка, свалился на мечи, затем соскользнул на пол. Внутри никого не было; фигура испарилась. Друзья переглянулись — Стив бросился тормошить Богенбрума, а Густав, не опуская оружия, внимательно осматривался по сторонам: можно было ожидать новых сюрпризов.

Под пощечинами Стива Франц очнулся довольно быстро. Он привстал на невидимом ложе, странно посмотрел на своих новых знакомых, безмолвно зашевелил губами и поднял руку в предостерегающем, как показалось Макналти, жесте. В этот миг свечи все разом погасли, затушенные гигантским дуновением. В наступившей темноте Густав и Стив почувствовали, как какая-то сила схватила их и подняла высоко под церковные своды, затем начала вытряхивать из лямок рюкзаков. Приятели отчаянно брыкались, размахивая мечами, но это не помогло: ремни лопнули, будто сделанные не из специального сплава, а из гнилой кожи, и Густав первым, а затем Стив выскользнули из лямок. Упав с высоты в восемьдесят футов, куда их затащил неведомый враг, они неминуемо бы разбились, однако снизу их подхватил неизвестно откуда взявшийся мощный поток воздуха, закрутил в диком вихре, разогнал и с грохотом, звоном стекла и треском дерева (Эшер автоматически отметил восстановление звука) швырнул сквозь витраж. Вылетев наружу, отважные воины не упали, но, влекомые ветром, продолжали на огромной скорости лететь сквозь воздух, кружась словно пушинки. Шлемы, сбрую, остатки оружия сорвало, ураган стянул с ноги Густава ботинки, а на Стиве разорвал наспех залатанный комбинезон. Они неслись внутри то ли желоба, то ли спирали; в ушах у них стоял адский рев, перед глазами появилось сияние, и Густав подумал, что, кажется, такие картины видят при наступлении клинической смерти. Стиву пришли такие же мысли. Из глубин памяти всплыла заветная тибетская фраза, которую подобало произносить про себя в таких случаях.